Готова 32 глава. Простите, пожалуйста, за задержку, просто был творческий кризис, но сейчас он миновал! Жду отзывов и рецензий! Высказывайте все, что думаете по поводу этой главы.

Глава 32

Нет, я решительно не понимаю, как можно так шутить! Еще две недели назад я почувствовала, что от Сэльмы не исходит абсолютно никакой энергии, а ее тело в гробу так и просто выглядело как восковая фигура, поэтому я и сказала Генри, что мы хоронили фантома – не имеющую души биологическую копию живого существа, которых могут матеарилизировать мутанты, обладающие силой как у моей одноклассницы. Фантомы, в основной, создаются для битв и управляются разумом своего создателя, а как только им наносятся повреждения, для человека несовместимые с жизнью, они постепенно исчезают уже через неделю или несколько секунд, в зависимости от того, была ли это воля фантомироваемого или просто потеря управления; сам создатель может уничтожить свои био-копию в любое время и без повреждений. Тогда мне никто не поверил, считая, что так я лишь утешаю себя и стараюсь сгладить боль от потери довольно близкого человека, но сегодня наша юная мисс Райс появилась в востоновленном иксе для сдачи последней годовой контрольной. (Вообще-то проверка знаний должна была состоятся еще две недели назад, и сейчас были бы уже каникулы, но с этим боем и эвакуацией учеников все сдвинулось.) Когда она рассказала все о своей афере, преподаватели, хоть и обрадованные таким поворотом событий, все же объявили ей выговор за причинение моральных страданий и просто стресса. Я же сразу подбежала к Сэл и начала:
-Ты с ума сошла, Эллюзионша! Мы тут все глаза проплакали, родителям твоим звонили! А ты это просто выдумала?!
-Нет, ты и правда больше блондинка, чем русая! – она презрительно усмехнулась, - ну как ты могла поверить, что Я, дочь двух известнийших Нью-Йоркских бизнесменов, буду подвергать себя такой опасности?! Да и этого фантома я создала почти сразу после “Дня открытых дверей”!
-Но ты ведь сама мне сказала почти перед боем, что отправила вместо себя родителям фантома, а сама осталась тут.
-Ты что, Элен, все еще не поняла своими куриными мозгами, что около двух месяцев все вы общались с моей искуссно созданной био-копией?! Сама я это время отдыхала с родителями на вилле в Испании. И периодически управляла своим творением.
-Нельзя было предупредить хотя бы меня?! Я бы никому не сказала!
-Элен, я тебе сочувствую, - протянула жалостливым голосом Сэльма, склонив голову на левый бок, - похоже, твоя болезнь затронула не только ноги, но и мозги! Тогда бы просто была нарушена чистота эксперимента.
-В любом случае, я рада, что ты все-таки жива! – подавив в себе желание ответить, произнесла я, - только не пойму, чего ради ты вернулась накануне годовой контрольной по химии?
-Ну, у родителей появились неотложные дела тут, и нашей семье пришлось вернуться из поездки, - беззаботно махнула в сторону одноклассница, - а они не любят, чтобы я находилась дома, пока не кончится учебный год. Кстати, когда она?
-Завтра, предпоследним уроком.
Прошла половина урока химии – половина контрольной, а я уже поднялась со своего места и пошла сдавать работу на стол. Нет, я не гений во всех отношениях, чтобы решить контрольную из семи объемных заданий за двадцать две минуты, а наоборот – просидев над тетрадью для контрольных и листом с заданиями, я решила неполных четыре задания. Моя работа выглядела примерно так: первое задание было решено полностью, второе – тоже, но наверняка были ошибки, третье было решено, дальше стояли просто цифры “5)” и “6)”, а в ответ на седьмой вопрос было накалякано нечто неразборчивое; и я поняла, что, к позору на шерсть Генри, ничего большего я высидеть не смогу, хотя это кажется странным, ведь все текущие задания я выполняла на отлично (хотя, если быть справедливой, на “4”), а как контрольная, так я решительно ничего не могу сделать, как будто и не учила ничего. В любом случае, если в голову ничего не приходит, ниоткуда больше не достанешь. Я подошла к учительскому столу и молча положила на него тетрадь.
-Быстро ты справилась! – похвалил мистер МакКой, но когда открыл мою “работу”, я увидела как лицо его вытянулось, - ну, и что тебе ставить?!
-Двойку, - я опустила глаза и уставилась в пол.
-О какой двойке идет речь?! – возмутился он. – О какой двойке?!
-Ну, тройку, - здраво оценила я свое научное творение.
-Какую тройку? – не унимался он, - а в четверти тебе что тогда ставить?
-Четверка выйдет, - промямлила я.
-Нет, так не пойдет! – воскликнул он, возвращая мне тетрадку, - ладно бы ты с тройки на четверку перескакивала и радовалась, а то ведь весь год “отлично” получала, или что, в школе тебе завышали?
-Нет.
-Или, может, я плохо последние темы объяснял?!
-Хорошо.
-И учебник у тебя на протяжении года был такой? – он показал мне учебник.
-Такой, - мой голос сник.
-Тогда как ты умудрилась такого понаписать?! – Зверь был готов схватиться за голову. – Трудно было открыть учебник и найти эквивалентные уравнения и составить по аналогии? Я же всем сказал, что эта контрольная ответственная, итоговая, поэтому чтобы хорошо написать, можно использовать все имеющиеся материалы: учебник, конспекты, даже шпаргалки, а ты…
-Я сама хотела!
-И в результате ничего почти не сделала! – воскликнул он, - ну, вот, простейший вопрос: “К какому классу относятся галогены?” Ты что написала?
-Ничего. Просто знаю, что это неметаллы, а что за класс…
-Ты сейчас задумалась над словами? Это все равно, что сказать: “Я не знаю, сколько будет дважды два, только знаю, что два умножить на два будет четыре!” Ладно! Иди и переписывай все, кроме первого задания!
-Да ладно, поставь три, и успокоимся!
-Как учитель я тебе три поставлю, - парировал он, - только когда звонок прозвонит, мне же тебя, уже как мужу, валерьянкой отпаивать, потому что нервов с твоей же стороны будет много, а тебе еще о ребенке думать надо, так что иди и переписывай!
Я понуро вернулась на свое место и бросила тетрадь на парту. На самом деле, сейчас ничего не хотелось делать вообще, тем более, что был последний день учебы.
-Классно он тебя отчитал! – хихикнула Сэльма, выводя строчку замазкой.
-Ага, только я сейчас просто спишу с учебника, да и мучиться не буду.
-С биологией у тебя куда лучше! – соседка по парте указала мне на одну из моих ошибок в тетради ногтем, - успела уже живот отрастить – сдала практику по размножению.
-Мне кажется, это мое личное дело, - я нашла в учебнике нужное уравнение и переписала его.
-Только с химией это “личное дело” не прокатит! – усмехнулась Сэл.
-А я и не надеялась! – ответила я, - одолжи штукатурку.
-Косметику?
-Замзку.
К концу урока задание было все же выполнено на мое стандартное “отлично”, хотя Генри и взглянул на меня с недовольством, заявив, что я не стараюсь, и что на ментальную память в случае с точно-естественными науками полагаться нельзя, на что я ответила, что я просто устала к концу года.
После занятий нас ждал выпускной, и это было единственное время, на которое я должна была быть в школьном крыле после занятий. Я, с рюкзаком на плечах, шла рядом с Бекки.
-Ты будешь еще учиться? – спросила я одноклассницу.
-Да, я останусь в школе до конца, - ответила она, - а ты?
-Хотела… - протянула я, - но нет. Пойду в колледж на преподавателя дошкольного и начального школьного образования.
-Ты же собиралась быть юристом, - удивленно поморщилась Ребека.
-Собиралась, но все меняется, - выдохнула я, - тут больше нужны преподаватели, тем более, что летом, когда все разъедутся, мы планируем сделать тут энную перепланеровку, кое-что изменить и создать детсад и младшую школу. За последние восемь лет появилось немало детей с врожденными силами, и их надо обучать.
-Ну, так после одиннадцатого бы пошла! – пожала плечами Ребека.
-Лишний год! – отрезала я, - а мне как можно быстрее надо становиться финансово-самостоятельной! Мне ребенка растить!
-Понимаю, - выдохнула она, - не представляю, но понимаю.
-О чем беседа, девочки? – нас догнал Тимми и пару раз выстрелил иголками нам на пути.
-Планы на будущее, - ответила я, - дай пройти!
-Эй, то, что ты жена нашего химика-биолога не дает тебе права меня прогонять!
-Я не прогоняю! Просто ты стоишь на пути, - оправдывалась я, - давай в нашу шеренгу.
-Не, не могу! Меня профессор вызывает! – отсалютировал он и направился в сторону преподавательского.
-Сам профессор?! – Ребека развернулась на триста шестьдесят градусов и побежала за ним. – Ты что-то натворил?
-Не-а, меня зовут на пробы в команду!!!
Ребека аж мяукнула от радости и, подпрыгнув чуть не до потолка, повисла на шее Тима.
“Чему радуются?!” – улыбнулась я про себя.
Нашего Тимми еще раз закинуло на повороте, и он окончательно исчез в преподавательском корпусе, а мы с Бекки продолжили путь в столовую.
-Как думаешь, его возьмут? – Кошечка светилась от счастья.
-А кто его знает?! – пожала плечами, уже входя в столовую, преображенную в актовый зал для вручения аттестатов. – Я бы на твоем месте зубами не скалила. Это – честь, но и ответственность в той же мере.
Еще через две минуты, гул, до того стоявший ото всюду, стих. В столовую въехал Ксавье и вошел весь преподавательский состав в своих парадных костюмах. Некоторые выпускники, в первую очередь те, для которых эта церемония означала выход в большой мир, и которые не собирались оставаться в “Иксе” больше, плакали. Конечно, такая картина как девушки в нарядных платьях, юноши в костюмах, слезы на лицах и букеты в руках, представала перед икс-менами да и многими учениками уже год за годом, потому что на эту церемонию собирались все, кто обучался в “Институте для одаренной молодежи”, но все равно было волнительно и красиво, тем более что для меня это означало – прощай, школа!
-Дорогие мои ученики! – начал свою торжественную речь профессор. – Вот и наступил тот день, после которого многие из вас покинут стены этого здания навсегда. Надеюсь все, чему вас учили в “Институте для одаренной молодежи” на всю жизнь останется в вашей памяти! И я имею в виду не только знания тех наук, что вы изучали, но и, в первую очередь, те моральные качества, которые вы все смогли развить в себе в той или иной степени во время обучения! И я искренне надеюсь, что, покинув Институт, вы будете использовать данный природой дар только во благо человечеству!
Профессор ненадолго замолчал и раздались бурные аплодисменты и даже какие-то иллюзионные шоу, устроенные теми, кто умел их создавать. Но Чарльз Ксавье сделал жест рукой и все вновь затихли.
-Для тех же, кто еще на год или даже несколько лет остается с нами, скажу, - продолжил свою речь великий телепат, - кто-то еще не выбрал свою дорогу, а кто-то успел принять решение, но каким бы оно не было, знайте, что для всех без исключения наступит день, когда вы один на один столкнетесь с миром. В тот самый миг вы должны помнить – иногда от самого мелкого на первый взгляд выбора, может зависить жизнь других! А теперь – веселитесь!
Тут началась приторно сладкая картина благодарности учеников педагогам, пожелания усмпехов, слезы и объятия, кружковая самодеятельность и дискотека – то, что я называю “сопли в карамели”, поэтому я предпочла уйти с этого праздника и пойти к себе или в комнату отдыха к компьютеру. На выходе меня подловил Тим.
-Ну что, взяли тебя? – поинтересовалась я неокрашенным тоном, больше для приличия.
-Ага, теперь я Дикообраз! – похвастался он, - только вот почему-то мне не дали отдельную комнату и не перевели из студенческой общаги. Еще и на лето к бабушке не отпустят!
-Пожинай перые плоды командной жизни! – бросила я, - а отдельные комнаты теперь только семейным парам светят!
Сказав это, я покинула столовую. Многие не поняли, почему я ушла с праздника, но мне он был вовсе неинтересен и даже слегка радражал. Возможно потому, что я никогда не относилась к тем, для кого школа много значит в жизни, а может потому, что я просто не видела в икс-менах преподавателей и наставников.
-О, ты тут? – немного удивилась Шельма, - а что ты не осталась на праздник?
-Да ну его! – отмахнулась я. – Меня такие вещи никогда не интересовали. Тем более, из “Института” я не ухожу, и на преподавателя буду тут учиться. Так что…
-Тебе не помешали бы положительные эмоции, - заметила девушка с белой прядью.
-Я тоже так думаю, поэтому лучше в асе посижу, и не буду смотреть на это подхалимство в виде: “Я не разочарую Вас, профессор!”
От разговора нас отвлек звонок в дверь, и я почти сразу открыла. На пороге стояла Алая ведьма с весьма обеспокоенным видом. Ни слова не говоря, она заглянула мне через плечо, и лишь потом начала говорить:
-Алик к вам не забегал? – спросила она, и все ее существо желало услышать положительный ответ.
-Алик? В среду? – немного удивилась я, потому что обычно мальчик появлялся тут не раньше пятницы, - нет. По крайней мере, я его не видела.
В ответ на это Ванда прошла в комнату и молящим взглядом посмотрела на Шельму.
-Нет-нет, не забегал, - только подтвердила мои слова та. – Что-то случилось?
Вместо ответа нежданная гостья села на диван и, обхватив голову руками, зарыдала. Я села с ней рядом и принялась утешать, а девушка с белой прядью принесла ей стакан воды.
-Я не понимаю, как это могло произойти… Как?! – причитала безутешная мать, приняв стакан из рук икс-менки, и ее зубы стучали по краю стакана.
-Успокойся, Вандюш, успокойся! – я гладила Алую ведьму по спине и старалась утешить. Объясни толком, что произошло? Что-то с Аликом?
-За что мне это?! Отец – сволочь, муж – сволочь, а мы с сыном страдаем! – у дочери Магнита начиналась истерика.
-Надо дать ей успокоительное! – решительно произнесла Шельма, поднявшись с дивана. – Все же ее психика и впрямь нестабильна!
-Сядь! – рявкнула я. – Ты еще о психушке ей напомни – будет вообще хорошо!
А Ванда продолжала реветь как маленький ребенок, проклиная все в своей жизни. Отчетливо убедившись в том, что, если она не перестанет истерить, мы ничего не узнаем, я залезла ей в разум и попыталась успокоить ее телепатическими методами, потому что она не слышала ничего, сказанного извне. Я попыталась просто просканировать ее память, но это было не так просто сделать для телепата моего уровня. Передо мной в разуме женщины сейчас предстала не она и даже ни ее боевое начало. Я видела перед собой маленькую девочку – беспомощного и напуганного ребенка, зажавшегося в угол. С трудом обретя астральное тело в разуме подруги, я подошла к ребенку и протянула ей руку.
“Это я сама все разрушила!” – слетело с ее губ, и я, обернувшись, увидела пейзаж города, точно подкошенного войной.
“Если ты мне поможешь, мы вместе все исправим, - я улыбнулась. – просто доверься! Вместе мы преодалеем все!”
Тут меня точно вытолкнуло из разума Ванды. Она очнулась от рыданий. Не скажу, что выглядела она лучше, но хотя бы нашла в себе силы успокоиться.
-Тебе легче? – осведомилась я. – Ты можешь рассказать, что произошло?
-Да, спасибо, - Ванда, всхлипнув выпрямилась. – Все началось с того, что Вулкан вернулся с задания в весьма нетрезвом виде и стал ко мне приставать с ласками. В последнее время наши отношения и без того нельзя было назвать теплыми, а уж в таком состоянии Алан был мне просто противен. Я начала сопротивляться, кричать и обвинять его даже в том, в чем не принято обвинять в “Братстве…”, но Ленс абсолютно ничего не соображал и хотел только добиться своего… - голос Алой Ведьмы затих. Воспоминания этой картины захлестнули ее.

-Прекратите ссориться! – вскрикнул прибежавший с прогулки Алик, встав между родителями, но они и не думали останавливаться. – Прекратите!!!
-Алик, пожалуйста, иди поиграй в гостиной! Не мешай! – произнесла Ванда, стараясь отгородить сына от очередного семейного скандала.
-Да, мелкий! – усмехнулся Вулкан, давая жене пощечину, - мама сейчас папу ублажать будет!
-Не смей бить маму!!! – Александр без лишних слов накинулся на отца с кулаками и зубами.
В ответ на это, разъяренный Ленс отшвырнул мальчонку в сторону и хотел было устроить землятресение, но Ванда загородила собой поднявшегося уже на ноги сына, готовая защитить его любой ценой. В ответ на применение Аланом силы, Алая Ведьма применила свою. Она хотела лишь откинуть нерадивого мужа в другой конец комнаты, тем самым оглушив его, чего и добилась, но внезапно реальность вокруг начала расплываться, пошли вспышки и искры, предзнаменующие искривление реальностей, а давнишние шрамы в виде имени “Олеся” на разных языках, до сих пор сохранившиеся на руке Александра, накалились докрасна. Тот начал кричать от боли, а потом все рассеялось.
Все, казалось, восстановилось и было по-прежнему: та же комната, кровать, Ванда, оцепенев стоящая посреди нее и Вулкан, подперевший головой радиатор, только Алика нигде не было.
-Сначала я подумала, что мой мальчик просто в страхе убежал из пансиона, чтобы не видеть ничего этого, - завершая свой рассказ, поведала женщина, - но, обойдя все места, где он только мог спрятаться, я нигде его не нашла. Вот и тут его нет…
-То, что ты описала, похоже на кратковременное сплетение отдаленных измерений, которое мог справоцировать слишком сильный выброс твоей энергии, - рассудила я, - и в процессе этого Алика могло забросить в другую рельность.
-И что теперь делать?! – Алая ведьма готова была вновь впасть в истерику.
-Искать его, - уверенно сказала я.
-Разве это возможно?!
-Скрещивание произошло менее суток назад, поэтому тут еще остались энергетические следы, - подтвердила я, - поэтому, в отличии от портальных перемещений, можно выследить мальчика и вернуть его, при этом даже не перемещаясь туда.
***
Как же не любил Алик видеть ссоры своих родителей, но, к сожалению, последние месяцы мама с папой только и делали, что ругались. Теперь же, когда Алая ведьма воспользовалась даром, мальчику стало настолько страшно и больно от всего происходящего вокруг, что он зажмурил глаза и громко закричал, не узнавая даже собственного голоса. Внезапно он почувствовал нечто вроде холодного, пронзающего каждую клеточку его маленького тела, ветра, потом – хлопок и отдаленные крики родителей, после же все стихло.
Мальчик чувствовал, что стоит не на полу и не в помещении вовсе, а на свежем воздухе. Кроссовки его утопали в невысокой, но все же густой траве, приятный теплый ветерок, обдувающий его со всех сторон, составлял здоровую конкуренцию палящему с беспощадной силой солнцу, отовсюду до слуха мальчика доносились детские и взрослые голоса, что-то говорящие и кричащие, но сознанием мальчик не понимал ни единого сказанного слова – язык, на котором общались все эти люди, был незнаком ребенку, однако, показался довольно приятным для слуха.
Уже минут пять сын Алой Ведьмы и Вулкана стоял в незнакомом ему пространстве с закрытыми глазами, прислушивался к окружающим его звукам и возникавшим в голове ощущениям, все еще боясь посмотреть, где же он все-таки оказался, и мог бы простоять так еще дольше, если бы не почувствовал, как о ноги, чуть ниже колен, не ударилось что-то довольно легкое, но причинившее небольшую боль.
Александр открыл глаза и посмотрел под ноги: на траве, возле самых его мысков лежал средней величины прозрачный надувной мяч с легким розоватым отливом. Мальчик, не раздумывая, поднял его и стал осматриваться вокруг, взглядом ища владельца. Оказалось, что то место, где он находился – это большая и роскошная детская площадка со множеством разных аттракционов, примерно такая, на какой он играл еще совсем маленьким, вместе со своими подружками, которых не видел уже много-много лет. Когда лучшие подружки вдруг исчезли, ему сказали, что они сейчас очень-очень далеко, в волшебной стране, и останутся там навсегда.  И лишь несколько лет назад он понял, что это означает. Алик вертел игрушку в руках, смотрел сквозь стенки на солнце, улыбался и вспоминал небольшое прошлое. Тут он почувствовал, как “клеймо” его начинает разогреваться, но это был не адский жар, а приятное тепло.
-Эй, отдай мяч! - услышал он со спины. - Он мой!
Мальчик обернулся: перед ним стояла девочка чуть младше него. Ее светло-русые волосы были собранны в хвост, а глаза смотрели сердито, но с шаловливой искоркой в глубине. Одета незнакомка была в легкий сарафан и джинсовую курточку поверх.
-Эй, ты что,  оглох?! Отдай мяч! - повторила она, и Алик, как будто только что очнувшись, бросил девочке мяч.
-О, хороший бросок! - улыбнулась она. - Давай играть вместе, мне одной скучно!
Не успел Александр согласиться, как в него уже со всей скоростью летел мяч. Не дав незнакомке попасть ему в лицо, он уклонился, но не стал ловить мяч. Девочка засмеялась, обнажив мелкие зубки, и подумала, что он пропустил удар намеренно, но не тут-то было: уже через мгновение она удивленно смотрела на то, как надувная сфера зависла в воздухе между ними.
-Как ты это делаешь?! – удивилась она.
Тот лишь пожал плечами и направил мяч в обратную сторону. Алик даже не знал имени девочки, но ему с ней было хорошо, так же, как в раннем детстве с Олесей. Сам не понимая почему, но он вдруг вспомнил эту «икс-менку по рождению» без тени грусти. Дети играли долго и смеялись, радуясь встречи.

На другом конце площадки одна-одинешенька на качелях сидела другая, темноволосая и кареглазая девочка, одетая как настоящая принцесса. На вид она была ровесницей Алика или даже старше его. Несмотря на юный возраст, в руках девочки была не кукла и не мягкая игрушка, а книга в обложке, изображающей картины каких-то знаменитых художников. Иногда она отрывала свои глаза от чтива и поднимала взгляд на детей, резвящихся вокруг нее или в отдалении. Не было ничего удивительного, что и девятилетней Марии-Эдуарде хотелось немного погулять с ними, побегать без всякого смысла, просто предаться веселью – но нет. Родители с самого раннего детства твердили ей, что она из благородной семьи, что она внучка барона и баронессы, отец ее – преуспевающий бизнесмен, да и мать – весьма достойная женщина, и именно поэтому, по достижению семи лет и поступлению во второй класс самой лучшей гимназии города, девочка была отлучена от беззаботной детской жизни и предана миру науки и искусства. Все артистические таланты девочки направлялись лишь на соблюдение этикета, мульфильмы НЕпознавательного характера приравнивались к высшей мере поощрения, посещения выставок и музеев было добровольно-принудительным мероприятием каждое воскресенье. Играть ей позволялось только с детьми из обеспеченных и очень обеспеченых семей в строго отведенное время. Из-за этого не раз и не два в голове девочки возникали мысли, что папа с мамой хотят сделать ее старше, чем она есть, да и гувернантки – тоже. А вот те самые барон с баронессой баловали ее и нередко снимали все ограничения, именно поэтому сердцн девочки не окаменело от такого воспитания, а оставалось горячим и пылким, а в голове искрились шаловливые мыли.
Во время одного из таких отвлечений, девочка заметила, как камень на ее браслете дружелюбно запищал, как не пищал еще никогда, сколько она себя помнила, а затем в глаза ей, точно нарочно, бросились играющие на том конце площадки мальчик и девочка, к которым она вдруг почувствовала необъяснимое притяжение. Оглядевшись вокруг и убедившись в том, что за ней не следят колкие, всепроникающие глаза гувернантки, Дуда спрыгнула с качелей и побежала к детям.
-Можно мне присоединиться к игре? – вежливо поинтересовалась она, предварительно постояв поотдаль.
-Конечно! – воскликнула девочка, оборотившись к Эдуарде.
Услышав голос обратившейся, Мария-Эдуарда вздрогнула, как вздрагивают, много лет спустя услышав знакомый голос. Внезапно в ее разуме стали мелькать странные, почти фанатастические, картины каких-то игр, что-то смутное, но тем не менее приятное, творилось в ее душе.
Почти сразу, как ребята стали играть втроем, они забросили мяч и стали играть в салки. Они бегали по площадке, стараясь поймать друг друга, наступали на ноги и толкались, но тут детской идиллии пришел конец: хлынул сильный дождь.
-Режина, домой! – к играющим детям сквозь струи дождя пробиралась светловолосая женщина лет тридцати. – Промокнешь!
С этими словами она взяла девочку помладше, рьяно сопротивляющуюся такому проявлению заботы, и чуть ли не волоком потащила ее за собой. Она не хотела уходить, словно чувствовала, что больше никогда не увидит новых друзей.
-Меня зовут Режина! – крикнула она Алику, вспомнив, что не представилась и успела прочитать по губам его имя.
Эдуарда, сославшись на дождь, сама побрела искать свою «няню», не имея дальнейшего желания играть с Александром. Она сама не знала, как объяснить себе это, но ее интересовала только маленькая девочка, которую уже увели.
Алик остался один под проливным дождем, метки заболели ноющей болью, но вскоре перестали давать о себе знать. Мальчику стало скучно и грустно. Сев на мокрую траву и обхватив голову руками, он только в этот момент вспомнил, что хочет домой.
«Мама!!!» - издал он телепатический крик и беззвучно заплакал.
***
Джина, на свой страх и риск, уже несколько часов сидела за «Церебро», мы с Вандой стояли в том же зале чуть поотдаль и старались не только не шевелиться и ничего не говорить, но даже не думать – любое проявление активности могло сбить телепатку со следа или того хуже – нарушить корректную работу машины, что могло бы привести к сильному шоку даже Ксавье (в том случае, если бы он сейчас выполнял поиск), а Джине так и вовсе стоить жизни. Я стояла смирно, сжимая руку Ванды в своей. У меня была возможность уйти еще до начала сеанса, однако я отчетливо понимала, что Алой Ведьме, настоятельно пожелавшей остаться, может не хватить терпения, и ей нужна поддержка. Но несмотря на все мои предварительные доводы и теперешнее присутствие, страшное все же случилось.
-Мы торчим здесь уже несколько часов! – Ванда резко дернулась и вырвала свою ладонь из моей.
Этих коротких движений и одной импульсивной фразы хватило для того, чтобы миссис Грей-Саммерс резко вскрикнула, дернулась, и в ее глазах появились испуг, отражение боли и, как ни странно, удивление. Она едва успела собрать последние силы и, прежде чем потерять сознание, сорвала с себя шлем, подключающий разум к системе.
Она очнулась только минут через пять, в гостиной, когда обеспокоенный ее состоянием Генри, поднес к лицу женщины флакон нашатыря. Открыв глаза, Джина сказала:
-Я нашла Алика!
-Мы знаем, - ответила я, - то, что произошло с «Церебро», вызвало очередной перекрест вселенных и мальчика «выкинуло» обратно.
-Есть еще кое-что… - произнесла телепатка слабым голосом, отстраняясь от спинки кресла. –  Во время сбоя мой разум носило по разным параллелям, прежде чем отыскать Александра… и я почувствовала живых близняшек.
-О чем ты, Джина? – не поняла я, наклоняясь над подругой.
-Твои дочери живы, - ответила та слабо, но уверенно. Я не знаю, в той же ли они реальности, где был сын Ванды: сильно швыряло; не знаю даже, какая именно это была реальность, но точно не нечто потустороннее. Поэтому, их можно найти!
Сказав это, рыженькая внновь потеряла сознание от нервного стресса.

Спасибо и на этом. Но не мог бы ты оставить развернутую рецу?

Заметано

Спасибо, солнышко! (Знаю, ты не любишь, когда благодарят за такие вещи, но можешь считать это вежливым приветствием).
Итак, начну свои авторсккие оправдания:

Псайлок и Уоррен в 621 - первосоставники и их уже нев в иксе лет 20 (+/-), но они появятся, быть может, уже после рождения Лилианы (не пугайся, я не решилась вдруг что-то резко поменять: Лилиана - это Лилу), все равно чем-то надо будет "забить" четыре (точнее, три с половиной) рассказных года: до зачатия четверняшек (Розанда, АнжелИка, Алисэн [Алиса] и Альзара).
Эмили и Лиланды тоже давно нет, но последняя появится уже в 33 главе. Гроза и Росомаха, надеюсь, тоже, а там как мысль ляжет. Джина почти в каждой главе, но "семьи" будет много главе в 34, как и Шельмы с Ремкой.
Альберта Монро. Видно, тебе она очень понравилась, раз ты так требуешь ее появления чуть ли не в каждой серии. Но тебе интересна (как ты сама мне в асе призналась) Берта-подросток в период переломного момента в ее жизни (понимаешь мой тонкий намек.) Но будет ли тебе интересен 4-х летний ребенок без способностей? Ну, да ладно, попытаюсь ее куда-нибудь вставить во второй части (т. е в этой)

Знаешь, я как автор даже не замечаю этого. Я пишу по наитию, так, как диктует мне мое настроение, но все же предпочитаю держаться в рамках сериального жанра, поскольку конечная моя задача написать сериал (или, по крайней мере, мини-сериал - серий на 60).

Теперь ответ: У Элен и Генри будет, уже классическое для моих реальностей, 10 детей: близняшки, Лилу, четверняшки, Саша (сын), Джина-Вероника и Лукас. + к 2024 еще и пятеро внуков.

Конечно. Как прочту - сразу напишу (затра или после)

Глава 33

Уже несколько месяцев известие о том, что мои девочки живы не дает мне покоя. Пропало желание с кем-либо общаться, я почти не ем и не сплю, только думаю. Думаю, как разыщу близняшек, как верну их обратно домой: в лоно семьи, и как они в будущем будут неразлучны с будущей сестренкой. Я говорила с Джиной и даже с профессором, и все они в один голос твердили, что делают все возможное, и найти в параллельном мире кого-то, похищенного много лет назад и почти сросшегося с новым измерением не так просто, тем более, что перекрест был случайным, и не факт, что Джи почувствовала моих старших в рамках того же измерения, где был Александр, а искать энергетические следы где бы то ни было практически невозможно. И в конце-концов я просто не выдержала.
В тот день в «Институте для одаренной молодежи» никого не было: намечалось крупное мероприятие разведовательного характера, поэтому все, как один, были на заданиях. Впрочем, оставалась Лиландра, но она-то и натолкнула меня на рисковую мысль.
- Мне кажется, - начала я раздосадованно, обращаясь к Лиландре, - что меня только утешают! Уже месяц, как система «Церебро» обновлена и настроена на межпространственный уровень с помощью зонда, а результатов по-прежнему никаких!
- Ну-ну, - Императрица села рядом и похлопала меня по плечу, - не все сразу! Пойми, Шарль не может заниматься только поиском твоих детей: у него есть более значимые для жизни мутантов дела, а у Джины и вовсе -маленький ребенок на руках.
- Я понимаю, я все понимаю, - невероятная досада захлестнула меня, - но неужели за месяц нельзя было ничего сделать?
- Элен, прости меня, но зонд, для большей пользы дела, исследуя измерения, шаг за шагом сканирует не только Землю, но и все планеты, где есть намек на разумных существ, их населяющих! К тому же, реальностей настолько много, что могут уйти ГОДЫ на поиски, - императрица говорила об этом совершенно спокойно.
- Я не могу столько ждать! – я вскочила с дивана ни на что не облакачиваясь и, как ни странно, даже удержалась на ногах впервые за всю жизнь. – Годы идут - дети растут, приобретают принципы и привязанности… Пока им шесть, и они воспримут свою историю безропотно, поверят, поймут… А будет им лет семнадцать, и?
- Эл! – Лиландра хотела указать мне на мое «достижение», но я уже заметила все сама и задержалась об диван. – Я представляю, как тебе тяжело, но факты есть факты! Раньше чем через двадцать лет их не отыщешь!
- Двадцать лет?! – ярость уже кипела во мне. – Через двадцать лет не будет никакого смысла их возвращать! Это будут уже взрослые женщины, возможно, со своими семьями, и смысл будет тогда отрывать их от привычного измерения?
- Всякое может случиться, - приободрила меня императрица, - никогда не надо терять надежды, но и обвинять кого-то не надо: просто бессмысленно.
Я долго стояла и слушала речи подруги. Разумом я понимала, что она права, но сердце не желало принимать эту истину.
- Искать просто надо лучше, тогда и не понадобится ждать два десятилетия! – я уже захлебывалась своей болью.
- Так бери да ищи, если такая упрямая! – Лелка уже устала твердить мне прописные истины; в глазах ее отразилась утомленность моей истерикой, и сказанным представительница внеземной цивилизации хотела хоть немного меня приструнить, но сделала только хуже.
Первые несколько мгновений я действительно стояла оторопев, откровенно не ожидая такого от Лиландры, но потом в голову мою что-то стукнуло – коварная мысль молнией озарила разум. Взявшись за крабы, я уверенно развернулась и пошла прочь из гостинной.
«Ищи сама! – гневно думала я. – И найду!»
Выйдя в коридор я ненадолго остановилась, точно взвешивая все «за» и «против», но быстро подавила в себе неуверенность и спустилась в подвал.
Я чувствовала, как дрожат колени, когда подходила к двери, ведущей в зал Церебро. Последний раз со мной такое было в тот день, когда я, шесть лет назад начала свое путешествие к мечте. Приложив глаз к сканирующему устройству, я с замиранием сердца ждала результата, почти не надеясь на удачу, но тут раздался компьютеризированный женский голос, который провозгласил: «Добро пожаловать!» и двери, имеющие форму люка, раздвинулись передо мной, пропуская вперед.
Я опустилась на колени прямо на холодный металлический пол, глубоко вздохнула и, закрыв глаза, опустила на голову тяжелый металлический шлем, чем-то наподобие шлангов прикрепляющийся ко всей системе, и нажала на соответствующие кнопки на панели. Как только щелкнула последняя, и «Церебро» был приведен в готовность, мой разум тут же наполнили сотни тысяч и даже миллионов голосов, а перед глазами на черном, как космос, фоне зажглись белые и красные светящиеся точки – белых было множество, они усеявали почти все пространство, представшее моему взору; красных же было намного меньше, и они вспыхивали своим ярким, пульсирующим свечением то тут, то там среди и как будто даже на фоне белых. (руководствуясь полученными ранее знаниями, я поняла: белые точки – это люди, красные – мутанты.) Все эти огоньки, без исключения, беспрерывно перемещались, пульсировали, иногда даже какими-то конкретными образами всплывая в моем сознании. Изо всех сил я старалась сосредоточиться на красных точках и отыскать в этом бесконечном океане человечества две конкретные, родные и близкие искорки – моих девочек, но… Их было много, бесконечно много; их мысли, реальными голосами отдающиеся в голове, разрывали мое сознание на миллиарды кусочков. Двигаясь, совершая элементарные действия, выполняя свои повседневные дела и просто общаясь друг с другом, все они, сами того не ведая, убивали меня. Все их чувства, переживания, проблемы и радости наполняли мое существо неразделимо с собственными; к этому нельзя было привыкнуть, сосредоточиться на чем-либо одном: картина постоянно менялась – каждую секунду, а быть может, и чаще на этой диаграме появлялся еще один или два красных огонька: новые мутанты или мутировавшие люди, а я даже не знала, где искать… В один момент я поняла, что не выдерживаю - все мои силы точно испарились, голову наполнила тупая, ноющая боль, а сердце в панике сжалось, как будто я потерялась в огромной толпе, в тупике, где нет выхода… Губы судорожно хватали воздух, точно так же, как у рыбы, выброшенной на берег, легкие наполнялись воздухом, грудная клетка вздымалась и опускалась, но я как будто бы и не дышала, воздуха не хватало, а голоса – вездесущие, нескончаемые, женские, мужские, детские, грустные и насмешливые, радостные и встревоженные, кричащие, плачущие, молящие и укоряющие голоса – продолажали звучать в моих мыслях, помимо моего желания; подталкивая, становясь моими, что-то требующие как бы от меня и в то же время и не от меня, они не желали покидать мыслей. Появилось желание разорвать эту связь любой ценой, избавиться от шлема, прекратить муки... но я не могла… Мощность моих способностей возросла настолько, что уже не я управляла ими – они управляли мной.
Сколько времени прошло, я не знала: тут секунды обращались в вечность, но я знала одно: если сейчас не разорвать эту пагубную связь с “Церебро”, не отключиться, не выйти, не перестать быть частью системы, я лишусь рассудка или умру, умру просто от шока: от того что мое подсознание просто разорвет на клоки, как ненужный исписанный бумажный листок, разорвет и развеет по всей Вселенной – и с моих губ, вырвавшись из самых глубин подсознания, из недр души, слетел и огласил, кажется, весь этот мир, неистовый, нечеловеческий крик.
Меня все еще окружала кромешная тьма, и я не могла с уверенностью сказать, на каком же свете в данный момент нахожусь, но я явно услышала тихий, как всегда спокойный и ровный, голос Джины, где-то словно сзади, в тон ей что-то вторил профессор Чарльз Ксавье. Я не чувствовала ни тела, ни свободы – было нечто среднее. Я попыталась открыть глаза, но не смогла: они были открыты.
- Эл, Элен, Эл! – раздавался призывный голос рыжеволосой телепатки. – Элен! Посмотри на меня!
Я нашла в себе еще немного сил на глубокий вздох, сосредоточила все внимание на голосе, и темнота стала постепенно рассеиваться, пока не исчезла окончательно.
Находилась я в кабинете профессора, сидела, откинувшись в кресле. Надо мной склонились все икс-мены, на лицах которых отражалось неподдельное волнение, граничившее со страхом. Мне было больно и стыдно смотреть на ребят, ведь в какой-то мере я подвела их, нарушив, пожалуй, главный запрет: не подходить к “Церебро”. Тут мой взгляд наткнулся на взгляд Зверя, стоящего сбоку и слегка сжимающего мою руку, и мне захотелось вновь не видеть ничего вокруг – столько боли и волнения было в нем. Молчание начало давить на голову и сознание примерно так же, как давили и разрывали тогда голоса…
- Я не нашла их, не нашла… - произнесла я полушепотом, не зная даже вслух ли, или телепатически.
- Какая ты упрямая! – покачал головой Генри. – Неужели даже профессор не убедил тебя?
- А что произошло? – спросила я.
- Никто точно не знает, - пожала плечами Ороро, - Джина услышала крик, и мы увидели тебя на полу, сидящую на коленях в шлеме, но уже ничего не осознающую. Ты была точно в коме, хотя и в сознании одновременно.
- Нам с профессором пришлось работать без малого пять часов, чтоб вывести тебя из этого состояния, - серьезно добавила Джи.
- Простите… - я виновато опустила глаза; по щекам струились слезы. – Я просто хотела найти своих девочек… Но не нашла… Не нашла…
Слезы продолжали душить меня, слова, слетая с губ, растворялись в окружающем пространстве, но навсегда оставались в сознании. Неужели все следующие годы я смогу тешить себя тем малым, что близняшки ПРОСТО ЖИВЫ, но никогда больше не смогу увидеть их, полные любви и спокойного могущества, глаза; никогда не смогу крепко прижать их к себе и никогда уже не отпускать; неужели никогда не смогу сказать, как сильно я люблю их. НЕУЖЕЛИ… неужели НИКОГДА?!! И снова вся жизнь пронеслась перед моими глазами, словно прозрачной пленкой накладываясь на происхоящее; я винила себя, Бога и дьявола за то, что их сейчас нет рядом.
- Я села за эту бесполезную железку, чтобы она помогла мне: направила материнское сердце, а дальше – дальше я бы отыскала!!! – продолжала я, выкрикивая каждое слово с неимоверной болью, - но НЕТ! НЕТ! Не нашла…
- Разве ты не понимаешь, что могла бы уже не выкарабкаться из такого состояния?! – укорял меня Генри, тем не менее с состраданием глядя на меня.
- Теперь да, - повинилась я, - но в тот момент, когда входила в зал “Церебро” я была очень зла… на всех… Я думала только о близняшках – о наших девочках.
- Я тебя понимаю, как никто не поймет. Я тоже очень хочу, чтобы Летисия и Олеся вновь были с нами, - он сел на подлокотник кресла и обнял меня, - но тебе сейчас надо думать и о другой девочке: той, что родится у нас в январе.
- Сейчас август… - мой тон был абсолютно не окрашен, и я правда не думала сейчас о той жизни, что была во мне.
- Август. И ты должна беречь себя.
- Я не могу! Я точно помешалась на поисках…
- Тебе просто надо отвлечься… - Генри помог мне подняться, - пойдем на улицу!

Вступительные экзамены на педагогический я сдала не совсем гладко, но все же сдала. Выдерживать лекции по психологии, конечно, сложно, особенно с точки зрения отношения людей и мутантов, но профессор объясняет все более или менее понятно с уклоном все же на мутантов, чем на людей, хотя он же всегда твердит о мире между двумя генетическими расами. Я понимаю, что так должно быть, но одновременно я понимаю и другое: люди в этой необъявленной войне не меньше, а где-то даже и больше мутантов. Я молчу об этом, но Ксавье именно потому и боится, что я не подойду для воспитания детей дошкольного возраста, что я могу даже бессознательно заложить в ребенке “неправильную” идеологию, ну да не об этом пойдет речь.
В тот декабрьский день я скучала на очередной лекции по психологии. За окном (а я сидела на последней парте у окна) моросил мелкий дождь, и часы тянулись очень долго. Первое время я усердно конспектировала каждую важную фразу, старалась вникнуть в каждое слово – отражение души, но вот уже минут двадцать ручка скользила по бумаге под действием телекинеза, а я лишь сопровождала ее взглядом, чтобы случайно на бумагу не выплеснулись мысли. Но тут, прямо посреди лекции, профессор сделал жест, характерный для принятия телепатического сигнала и остановил пару. Все студенты, с радостным гомоном и наглыми смешками, покинули аудиторию.
Когда я зашла в общагу, там уже никого не было; в гостиной был абсолютный погром, а посреди гостиной стояла и плакала Альберта – дочь Грозы.
- Что случилось? – Я, как могла быстро, подошла к девочке. – Что такое произошло?
- Ма-ма, - захлебывалась девочка слезами, - мама… Ма-ма…
- Что-то с твоей мамой? – сев перед девочкой на колени, я погладила ее по роскошным каштановым волосам.
“Мародеры”! – выкрикнула девочка и еще пуще разрыдалась. Гладя ее по голове и всячески успокаивая, я довела ее до дивана и, предварительно поднявшись с колен, помогла ей сесть на диван и села рядом. Девочка безутешно рыдала, закрывая свое хорошенькое чуть смуглое, но гораздо более светлое чем у матери, личико худенькими ладошками и не могла успокоиться. Видно было, что девочка была очень напугана и не могла ничего, кроме как плакать.
- Бертинья, красавица, девочка, - говорила я ей так ласково, словно со своим ребенком, - не надо плакать! Ну, не плачь! Ты же сильная! Ты – икс-менка, ты будущий герой, а героям не положено плакать…
Услышав последнюю мою фразу, четырехлетняя девочка, вероятно сделав над собой неимоверное усилие, сдержала слезы и, подняв голову, все еще мокрыми, голубыми огромными глазищами посмотрела на меня с какой-то надеждой.
- Так ты можешь объяснить, что произошло? – спросила я серьезно, но в то же время ласково: все же передо мной был ребенок.
Как я поняла из сбивчивого детского рассказа, шайка Злыдня напала на “Институт для одаренной молодежи” в тот момент, когда никто из нас и не предчувствовал, не то что не ожидал, атаки – когда многих не было дома вовсе, а преподаватели и студенты были на занятиях. Враги не стали ничего громить или вызывать никого на бой, и кажется, пришли с определенной целью – им нужна была пара Шельма/Гамбит, а Гроза и Джина, которые сообщили обо всем профессору, просто попали “под горячую руку” и были захвачены просто так, без особой цели.
- Ты спасешь мою маму? – с невероятной надежной спросила Альберта, пристально взглянув мне в глаза, и у меня защемило сердце.
Очень хотелось ответить этой маленькой девочке “да”, а затем сдержать слово и сделать все возможное, чтобы спасти Грозу, хотя бы из командной солидарности, но я не могла: лезть в одиночку в логово “Мародеров”, да еще и в моем положении и при физических возможностях – самоубийство, и я это понимала. Однажды мне повезло миновать гибели после атаки Эссекса, и больше рисковать я не хотела. Мне было стыдно разочаровывать ребенка, и я лишь вздохнула:
- Я – нет, но я уверена, что профессор Ксавье обязательно что-нибудь придумает.
Тут в гостиную въехал профессор и, посмотрев на меня, произнес:
- Я вычислил местонахождение новой базы Злыдня, и установил, что именно там он держит плененных икс-менов.
- И что Вы планируйте предпринять? – я вдруг решительно поднялась с дивана и готова была исполнить любое приказание Ксавье, хотя еще секунду назад сомневалась в том, что могу и хочу идти теперь в битву.
- Первым делом я сообщил всем, кого сейчас нет в особняке о том, чтобы они возвращались с более мелких заданий и…
- А Вы тоже отправитесь туда?
- Да, постараюсь провести переговоры.
- Ко мне приказания будут? – спросила я с решимостью.
“Ну, если уж я буду не одна… - промелькнула отчасти трусливая мысль в моем разуме, – тогда – всегда пожалуйста!”
В эту самую секунду сверху послышался несильный грохот и детский визг, а спустя еще секунду с лестницы сбежал годовалый Маркус с ведром из-под конструктора на голове.
- А ты присмотришь за детьми, - твердо велел Профессор, обозревая всю эту картину.
- Будет сделано, - разочарованно отсалютировала я, телекинезом останавливая метавшегося по комнате Марка с целью освободить его от ведра.
***
Сознание возвращалось к Шельме медленно, но резко, толчками. Она с трудом открыла глаза – веки были точно налиты свинцом. Женщина огляделась вокруг: она лежала на кафельном полу, в какой-то клетке; с потолка лил свет электрических ламп, откуда-то доносилось мерное, почти неслышное, гудение от какого-то прибора, а на руке икс-менки красовался маленький кусок ваты, прибинтованный к локтевому сгибу правой руки. Понимая свою безысходность, девушка вскочила на ноги и, подбежав к стенке клетки, хотела раздвинуть ее прутья, но, во-первых, как оказалось, силы ее были заблокированы ошейником, а во-вторых, ее тут же откинуло.
- Бесполезно, ma cherie, - услышала она за спиной голос Гамбита, - похоже, этот красноглазый все продумал!
- Реми? – девушка с белой прядкой удивленно обернулась, - ты тоже здесь?
- Здесь, ma cheriе…
- Ты не пробовал выбраться?
- Пробовал - бесполезно! – констатировал Гамбит, - к решетке даже близко не подобраться…
- Надеюсь, хоть Джина успела оповестить Ксавье…
- Тут вспоминаются слова нашей “малявки”: Супергерои не умирают!”! – усмехнулся Гамбит, в желании подбодрить Шельму вспомнив мое давнишнее изречение. - В конце-концов и в нашем теперешнем положении есть положительные моменты.
- Какие же? – полная горького сарказма улыбка тронула губы неприкасаемой леди.
Ничего не ответив на риторический вопрос самой любимой из всех желанных, мсье ЛеБо тихонько подкрался к ней сзади и, со всей нежностью обняв ее за плечи, поцеловал в шею, постепенно спускаясь все ниже.
Женщина вся трепетала в его руках, чувствуя приближение своего “первого раза” и млела от наслаждения. Малиновый огонек на блокирующем силу ошейнике горел бледно-малиновым цветом, надежно блокируя силу и даря мир прикосновений. Руки рыжего вора уже блуждали по телу Шельмы, ласково и осторожно избавляя ее от одежд; она развернуласть к нему и поцеловала: сначала робко и несмело, словно все еще не верила в то, что возлюбленный не впадет в кому в то же самое мгновение, как их губы сольются в поцелуе, потом все более и более уверенно, постепенно отдавая ему себя – всю, без остатка. Их больше не волновали ни плен, ни клетка, ни мерное жужжание, доносившееся откуда-то с потолка, ни кафельный пол, послуживший постелью. Девушка с белой прядью впервые испытала всю гамму чувств физической любви: и безудержную карусель образов и эмоций, мелькающих перед глазами, и безразличие ко всему сущему, кроме их двоих, и огонь, вместо крови разливающийся по венам и ударяющий в мозг, вызывая тем самым неповторимые и, пожалуй, незабываемые, какие не повторятся уже никогда – все! Счастье, только счастье и ничего кроме счастья испытывала она в эти мгновения; и даже если их уже не спасут, и наступил их последний день – это уже было совсем неважно: девушка с белой прядью, наконец, получила от жизни то, чего ей не хватало все ее зрелые годы.

Прелюбодеяние захватило двух представителей команды-икс настолько, что остановиться они смогли лишь через два часа. К этому времени в клетке почему-то погас свет, а откуда-то точно извне, раздавался шум битвы. Не медля, Шельма резко поднялась на ноги и, накинув пиджак прямо на голое тело, кинулась к решетке – электричества в ее прутьях уже не было, но ошейники на шеях любовников продолжали работать.
- Как тебе другая сторона силы обаяния? – как ни в чем не бывало, лисьим тоном поинтересовался Гамбит.
- Поговорим об этом после! – этот вопрос, кажется, разозлил Шельму не на шутку. – Надо выбираться!
- Неужели все было так плохо, ma cherie?!
- Все было замечательно, не считая того, что происходило в клетке в пять квадратных метров, и из которой нам предстоит выбраться! – С этими словами девушка с белой прядью постаралась подергать решетку на себя, но та не поддалась.
- Нет, не выходит! – выругалась на себя она, - надо избавиться от ошейника!
- Помочь? – раздался женский голос, из из тени вышла… Мистика.
В руках у нее был миниатюрный пульт, нажав на одну из кнопку которого, она отключила устройства и, ошейники, сами собой расстегнувшись, упали на пол. Шельма раздвинула прутья клетки, вышла, прихватив с собой оставшуюся одежду, и только потом спросила приемную мать:
- Как тебе удалось?! И откуда ты здесь вообще?
- А кто, по-твоему, предложил Эссексу запереть вас с Гамбитом в одной клетке? – пожала та плечами, - то-то же!
- Ты… Ты… Как ты могла такое подстроить? – взвизглула Шельма. – И откуда тебе было знать, что…
- Я просто очень хорошо знаю силу обаяния Гамбита, - тон Рейвен был по-прежнему насмешливо-спокойным,  - бегите же за мной быстрее, пока Злыдень не хватился!!!
И Рейвен повела парочку за собой по длинным и извилистым коридорам здания, где в это время Гроза и Джина схватились с Севиллой, или правильнее, Вериго – той самой белобрысой в цветном платье, и та, похоже, одерживала верх, испуская ультразвуковые лучи. Шельма, не долго думая, поднялась в воздух и ударила со спины, а не ожидавшая атаки Севилла тут же упала навзничь. Гамбит помог Циклопу расправиться еще с одним мародером, и икс-мены одержали верх. Уже на выходе их чуть было не перехватил Эссекс, но ему помешала Мистика.
- Как ты могла предать меня? – взревел он.
- Поверь, я знала, что делала, - уклончиво ответила та, - уже через девять месяцев ты получишь то, над чем бился последние два года!
И Мистика вновь удалилась, нахально вильнув бедрами.
***
Время подходило к полуночи, я сидела на диване в гостиной и читала книгу; рядом, свернувшись калачиком, сладко уснула Бертинья, а Маркуса я уже как два часа отнесла в кроватку.
Тут дверь открылась и вошли ребята с явно уставшим видом.
- Ну, как прошло? – спросила я, когда Генри подошел и поцеловал меня.
- Живы и почти невредимы, - ответил он, - а ты?
- Нормально, - ответила я в тон, - только Берта очень ждала маму.
- Спасибо, что приглядела за ней, - поблагодарила Ро, беря девочку на руки.
- Не стоит. А как ты, Шельма?
- В ауте, - призналась она, - все это подстроила Мистика, и еще ошейник на последок дала. Сказала, что скоро пригодится!

Глава 35

Спустя всего две недели после родов, я уже не берегла себя и тренировалась в комнате страха: физическая форма для супергероя – все, да и что толку просто ходить на лекции, если не выпускать перед ними и после них весь скопившийся пар? Моя Лилу находится сейчас в таком возрасте, когда дети почти по целым суткам проводят во сне, так что ее коляску я в любой момент могла оставить за дверьми Комнаты страха или в кабине наблюдений, а будет постарше – без опаски занесу ее непосредственно в зону тренировок, куда-нибудь в уголок комнаты: дети икс-менов, которых уже (пока неофициально) называют “Наследие-Х”, с самых ранних дней своих должны привыкать и не бояться опасности.
Тренировка началась пятнадцать минут назад. В этот раз мы тренировались в группе с Шельмой, исполняя усложненную программу со стражами, что, по-сути являлось всего только вторым уровнем сложности, но я просто не могу еще решиться на более сложную программу, а для девушки с белой прядью это было хорошей разминкой.
Из-за высокого дома показался очередной громила-страж. Его тяжелые шаги металлическим грохотом разносились по всему иммитированному кварталу. Он быстро взял нас с партнершей в фокус и приготовился стрелять. Не растерявшись, я тут же окружила себя энергетическим полем, крепко удерживающим мое тело в вертикальном положении, и пустила в стража беспрерывную серию энергетических шаров, не успевая за такое время создать  один, но более мощный, заряд. Это, конечно, не могло подкосить такую громадную махину, которая на несколько метров возвышалась над среднего размера небоскребами, но вывело нас из фокуса, что дало время на создание более мощного энерго-шара. Закрыв глаза, я вытянула вперед руку; на ладони стала формироваться шаровая молния размером в несколько раз превышающие прежние, походившие на светящиеся сиреневатым светом баскетбольные мячи, но тут услышала, как совсем рядом со мной ударил мощный лазерный луч из руки стража и только чудом не задел меня. Почти инстинктивно затушила я энерго-шар и посмотрела в ту сторону, где еще дымилась пылью “вспаханная” лучом земля. С этого места только что взлетела Шельма. Поднявшись на уровень груди робота она со всей своей силы ударила его кулаком в грудь, прежде чем он успел ее индецифицировать; из проломленной груди стража вырвались искрыщие провода, и тот упал на землю. Женщина спустилась на земь и огляделась вокруг: опасности не было, но программа еще не была завершена, что свидетельствовало о том, что впереди нас ждет еще по крайней мере одна задача, но тем не менее неприкасаемая леди встала спиной ко мне и принялась отряхивать форму.
“Похоже, арена опять подвисла!” – раздасадованно подумала я, сетуя на подозрительное отсутсвие врагов-галлограмм, но тут увидела, как прямо за спиной Шельмы, точно из под земли вырос, не издавая никакого шума, страж, уже успевший сфокусировать на ней прицел.
- Шельма, сзади!!! – закричала я во все горло, в мгновение отбрасывая многотонную махину на несколько метров, почти одновременно атакуя его шаром в ногу. Тот пошатнулся, и одна из шаровых молний ургодила ему в грудь, навеки выведя машину из строя.
Арена погасла и вновь механизированный голос объявил об окончании уровня. Я посмотрела на Шельму – она стояла чуть поотдаль от меня бледная как мел, что слегка обеспокоило меня.
- Что с тобой? – спросила я. – Опять плохо?
Это случалось с Шельмой уже не раз после того, как они с Ремкой вернулись из плена, пару раз она даже была близка к обмороку, но сколько я не угорваривала ее обратиться к Генри за медицинской помощью, она все откладывала на потом, ссылаясь на дела и “само пройдет”, словно боялась какого-то диагноза.
- Да, немного, - откликнулась она тихо.
- Уже не в первый раз, - заметила я, - нельзя больше откладывать визит к врачу.
- Я заходила к Генри вчера вечером поговорить на этот счет, и сегодня перед тренировкой сдала кровь, - ответила Шельма, - результаты будут готовы через три дня.
- Давно надо было это сделать! – стала я вновь лезть не в свое дело, но быстро опомнилась. - Ладно, пойдем на кухню, выпьешь стакан холодного молока – поможет.
- Эл, я не пойму, у тебя мозги после родов только в одну сторону работать начали? – возмутилась подруга. – У меня вовсе не утреннее недомогание, и вообще я опасаюсь, как бы Злыдень не ввел мне какую-нибудь дрянь, что и вызвало такое состояние.
Я была обескуражена таким категоричным и резким ответом девушки с белой прядью. Конечно, я допускала мысли о ее беременности, но все же, помня о ее возможностях, оставляла этот вариант развития событий, как самый невероятный. Даже если взять во внимание то, что на шее нашей неприкасаемой леди все время заточения “красовался” ошейник, вероятность того, что здравомыслящим взрослым людям придет в голову заниматься ЭТИМ находясь в плену, в практически непригодных для этого условиях была минимальной, а процедура искусственного оплодотворения была невозможна, поскольку Шельма была еще невинна.
- Я ничего такого не имела в виду, не надо злиться! – поспешила остудить я ее пыл. – Молоко правда помогает избавиться от интаксикации организма, его даже на крупных производствах дают – “за вредность”.
- Нет, я, по-твоему, правда похожа на беременную? – На этот раз в вопросе Шельмы звучала больше заинтересованность, чем укор.
- Я не понимаю, чего ты хочешь? – спросила я, чуть повысив голос. – То вдруг орешь на меня за одну только подобную мысль, то вдруг спрашиваешь мое мнение… - тут я усмехнулась и зачем-то добавила: - все зависит от того, было ли у вас чего с Гамбитом или нет.
- Ну, стала бы я спрашивать, если нет? – в тон мне отзвалась неприкасаемая леди. – За святую деву я себя никак не считаю.
Мы засмеялись, но смех этот длился недолго, уже через минуту я серьезно посмотрела на Шельму, не догадываясь какое впечатление произведет на нее мой положительный ответ, но раз она спрашивала, то и сама допускала его.
- На самом деле, это вернее всего, - ответила я уже без тени усмешки, - тебе делается дурно от любой нагрузки, почти постоянно тошнит, насколько можно судить по тому, что ты почти перестала есть, да и настроение прыгает… Это только то, что со стороны видно.
Шельма усмехнулась, посмотрев сначала на меня, а потом прошлась взглядом по своему телу.
- Что смешного? – осведомилась я.
- Просто странно такое слышать от восемнадцатилетней девушки, - пояснила она, - в таком возрасте должны интересовать бары и дискотеки, а ты уже преуспела в семье…
- Как говорит Мелинда: “У каждого своя дорога”, - пожала я плечами, - но мы ушли от темы. Почему ты разозлилась на мой намек?
- Ты же сказала, что не имела в виду ничего, о чем я подумала? – Брови женщины недовольно изогнулись.
- Не важно, - отрезала я, - главное, что ты подумала об этом.
- Ну, для меня это будет непросто, - немного стемнив, откликнулась Шельма.
От таких ответов мне стало немного не по себе: не люблю полунамеков. Я пристально посмотрела во всегда грустные зеленые глаза Шельмы, стараясь увидеть ответ в них. В принципе, если бы мне было очень важно узнать все причины, я бы могла беспрепятственно войти в ее разум, но мне не хотелось узнать ничего лишнего и потерять доверие подруги. Мы хотели было уже переключиться на оценку результатов тренировки, но тут переговорник, приколотый с левой стороны на кофту, засветился, и в динамике раздался голос профессора:
- Ведьма, зайди ко мне!
- Да, профессор! – откликнулась я и зашагала к выходу.
Из того, что Ксавье обратился ко мне по прозвищу, я сразу смекнула, что речь пойдет о задании, но предположить, каким именно оно будет, я не могла, потому что обстановка в мире пока была довольно тихой.
Перешагнув порог профессорского кабинета, я поставила возле себя коляску Лилу и, дождавшись разрешения, села на стул прямо напротив Ксавье. Он серьезно посмотрел на меня, затем перевел взгляд на детскую коляску и начал разговор с совсем неотносящейся к делу фразы:
- Зря ты таскаешься с дочерью по школе…
- А что делать? – улыбнулась я. – Тренировки пропускать нельзя, их заочно, как лекции, не проведешь, а ребенку нужно внимание. – Я взяла хнычущую дочь на руки и стала укачивать.
- Перейдем к делу! – Тон профессора стал серьезнее. – Сегодня я телепатически нашел подростка-мутанта, обладающего довольно большой силой и думаю пригласить его в нашу школу.
- И? – Я вопросительно посмотрела на основателя института.
- Думаю, ты лучше всего подойдешь для беседы с ним.
Я была в некотором оторопении, не считая, что эта самая лучшая идея для первокурсницы после девятого класса, которая изучает еще только сокращенную программу десятого-одиннадцатого классов: я могла просто не справиться, но чтобы не признаваться в своих сомнениях, сказала:
- Но мне не с кем оставить Лилу! Маркус заболел, поэтому с Джиной ее оставлять я не хочу – еще зарозиться, чего доброго, а у Шельмы там свои проблемы…
- Оставь девочку с Лиландрой! – предложил профессор. – Думаю, она не будет против.
“А это идея! – смекнула я. – Надеюсь, Лелка правда справится!”
- Ну, что ж, давайте адрес! – сдалась я.

Через час я уже была где-то на окраине города в одном из грязных захолустных кварталов города и, сверившись с адресом, поднялась на третий этаж в третьем подъезде и позвонила в дверь с потертой табличкой “54А”, на ней не было даже глазка.
Дверь долго не открывали, и у меня уже появилась мысль развернуться и уйти, когда, наконец, с той стороны щелкнула цепочка и в приоткрывшейся щели показался настороженный женский взгляд. Я стояла и не двигалась, в ожидании, когда мне откроют полностью или спросят, кто я. Наконец, это случилось.
- Кто Вы? – раздался настороженный довольно молодой голос.
- Здравствуйте, меня зовут Элен, - откликнулась я, обозревая разбитую лампочку над моей головой. – Я…
Я не договорила: дверь молниеносно отворилась настежь, и чья-то холодная худенькая рука с силой втянула меня внутрь квартиры, и дверь тут же захлопнулась.
Передо мной стояла щупленькая девушка лет шестнадцати, высокого роста, с выбивающемися из-под платка каштановыми волосами, одетая в темное платье, оставляющее открытыми только кисти рук и босые ноги, и большими, карими глазами, в которых читалось явное беспокойство, смотрела на меня.
- Наконец! Я как знала, что придешь именно ты!
- Простите, мы знакомы? – Я недоуменно всмотрелась в лицо девушки, но была абсолютно уверена, что вижу ее в первый раз в жизни.
- Тише! – воскликнула она, отводя меня от дверей. – Я Глория!
- ГЛОРИЯ?! – воскликнула я пораженным голосом.
Видеть Мистику-младшую в таком облике было очень странно. Образ молоденькой девушки, даже почти еще девочки, никак не вязался с настоящей личностью женщины, имевшей уже и мужа, и ребенка, и для меня была загадкой мотивация такого необычного выбора. Тем не менее, я была рада видеть ее.
- Тише ты! – полушепотом, точно чего-то сильно опасаясь, шикнула на меня подруга. – Чего разоралась?
- Прости, – отозвалась я уже тише, - но почему… такой облик?
- Пойдем на кухню. Там все расскажу.
Я пожала плечами и пошла за Глорией-Самирой. То помещение, куда она меня привела, едва не повергло меня в шок: оно было маленькое, точно клетка; желтая краска, покрывающая стены, местами сильно облупилась, обнажив серые бетонные блоки; оконные рамы давно прогнили и теперь даже поностью не закрывались, держась буквально на завязках; где-то в углу, возле напрочь разбитой мойки с капающим краном, ютилась газовая плита с закипавшем на ней ржавым синим чайником со свистком; напротив, рядом со столом с уже потрескавшимися местами лаком, дребезжал, как старый трактор, приземистый холодильник, бывший некогда белым, но пожелтевший от времени.
Молодая женщина-метаморф усадила меня за стол на единственный имеющийся тут стул, сама же примостилась на трехногой табуретке. Я вопросительно посмотрела на подругу, окитдывая взглядом тщедушную кухонку, отметив про себя, что и вся квартира будет, пожалуй, не лучше. Мне стало искренне жаль Глорию: долго в таких условиях даже она, не привыкшая к роскоши, не протянет.
- Прошу тебя, не задавай вопросов! – едва ли не взмолилась Мистика-младшая прежде, чем я успела что-либо произнести. – Ты должна мне помочь!
- Да, конечно, - кивнула я, - но что…
- Я же просила не задавать вопросов! – прервала меня она. – Я все тебе расскажу, но прежде о деле! – Тут она достала откуда-то из-под полы платья какую-то бумажку и протянула его мне. - Передай это Пьетро, и как можно скорее!
- Но как? Я его не знаю!
- Передай хоть через Ванду! – В голосе Гло звенело нечто сродни панике. – Если ты этого не сделаешь – мне конец!
- А что здесь? – спросила я, принимая из рук подруги листок.
- Адрес этой квартиры и еще кое-какие данные, - ответила она, не вдаваясь в подробности. – Передашь?
Я сдавленно кивнула в знак согласия. К горлу моему подкатил неприятный комок, на Глорию невозможно было смотреть без содрагания: столько горечи и боли было в ее молящих глазах, она едва не плакала.
- Но как ты все-таки докатилась до жизни такой? – спросила я, прервав молчание.
- Ну слушай, - Глория облокотилась левой рукой о стол и начала рассказывать.

Марокко. Фес. Три месяца назад.
Вот уже несколько часов Глория-Самира мучалась в родовых схватках, это был ее первый ребенок, поэтому все проходило очень сложно, и вот наконец…
- У Вас девочка! – провозгласила служанка, исполнявшая обязанности акушерки, протягивая новорожденную Глории.
Та аккуратно взяла малышку на руки, посмотрела в ее голубые глаза и тяжело вздохнула. Всю беременность новоиспеченная мать думала, что этот ребенок будет только обузой – помехой ее счастью с Пьетро, - и как только через три месяца, пройдет время продленного (из-за беременности и рождения ребенка) идата – срока, установленного до совершения развода – она оставит младенца и глазом не моргнет, но теперь, глядя на прелестную малышку у себя на руках и четко осознавая, что ради нее стерпела адские муки, что в этой крохе течет ее кровь, поняла, что не сможет этого сделать.
В это время в комнату с радостными восклицаниями вбежал Рувим. Служанка забрала девочку из рук матери, чтобы показать отцу.
- Красавица… Тебя будут звать Жамили – красавица! – воскликнул он, млея от счастья, но тут же острым, похожим на волчий, взглядом посмотрел на Глорию-Самиру, сумевшую после долгих мучений лишь слегка приподняться на кровати. – А тебя ровно через три месяца здесь не будет, одалиска! – прорычал он.
Тогда измученная Гло ничего ему не ответила, уже колебаясь сможет ли она так просто оставить этому дряхлеющему пню свою СВОЮ девочку и просто так убраться восвояси.

Рассказав историю о рождении Жамили, моя подруга вздохнула и ненадолго замолчала, скрадывая навернувшиеся на глаза слезы. Я с искренним сочувствием смотрела на нее и тоже молчала. До этого момента, при всем моем теплом отношении к Мистике-младшей, я думала, что она все же не так далеко ушла характером от своей матери – «Яблочко от яблони недалеко падает», но смотря теперь в ее полные слез глаза, я раз и навсегда убедилась, что при всех ее недостатках, при всех уже укоренившихся немало преступных привычках, «матери-кукушки» из нее не выйдет никогда.
Глория встала, подошла к плите, налила нам по чашке крепкого чая и, вернувшись на место, продолжила свой рассказ.
- Первое время я старалась быть с Жамили как можно более холоднее, как с чужим ребенком, всячески отгоняя от себя мысли о счастливом материнстве, - Глория с печальным и немного рассеянным видом отхлебнула из чашки. – Но с каждым днем я все больше привязывалась к ней и понимала, что она нужна мне, что я не смогу спокойно спать, если оставлю ее тут; в голове моей ежеминутно зарождалось и терпело фиаско по тысячи планов к побегу, но Рувим оказался не так прост, как в свое время отец, поэтому предвидя подобные мои рвения, всегда держал меня в зоне досягаемости под присмотром прислуги, а на медину мы выходили только вместе с ним. Но четыре дня назад мне улыбнулась удача: у моего мужа появились неотложные дела здесь, в Нью-Йорке, и он взял меня с собой.
Глория снова отпила пару глотков из чашки, а я продолжала внимательно ее слушать. История казалась мне весьма занимательной.
- По приезде сюда, я первым делом тайком от мужа связалась с матерью и попросила подыскать мне хоть какое-нибудь местечко, где можно было бы спрятаться, а затем стала готовить пути к отступлению.
- Но ты же сказала, что в отсутствии мужа всегда была под присмотром служанки? – немного удивилась я.
- Да, но тут сбежать куда легче, чем в Фесе, где на медине все друг-друга знают, и всегда найдутся те злосчастные четыре свидетеля, всегда готовые подтвердить побег неверной жены от благородного мужа, - немного безразличным, но таким же опасливым тоном пояснила собеседница, - когда мы пошли гулять с Жамили, я попросила служанку сходить за бараниной в местный супермаркет, уверяя, что я буду стоять и ждать ее у входа, а сама сбежала…
- И ты думаешь, что тебя не будут искать?! – Иногда поведение этой полуарабки заставляло меня просто хвататься за голову.
- Я не настолько наивна! Иначе с чего бы мне, уже взрослой, прятаться за личиной беспомощного подростка “аля маленькая мама”? Именно поэтому на свой страх и риск я связалась с Ксавье, попросила прислать тебя и передала с тобой записку Пьетро, в которой указаны паспортные данные!
- Не горячись! Я просто уточнила…
- Но теперь нам надо спешить! До конца идата остались сутки! – Глория-Самира вскочила с табуретки и проводила меня к дверям.

Выйдя из подъезда, я оглянулась по сторонам, и не приметив ничего подозрительного, прислонилась к спиной к стене подъезда и достала прикрепленный за поясом мобильник.
- Вандюш, привет! Ты где? – весело поприветствовала я бейвелчанку. – Мы можем встретиться?
- А что такое? – раздался в трубке недоуменный голос Алой Ведьмы.
- Дело есть! – ответила я. – Одному человечку нужна твоя помощь, а лучше – помощь Ртути!
- Какому еще “человечку”?
- Не телефонный разговор. Тут могут быть уши! Так где встретимся?
- Давай на нейтральной, через… - Ванда, должно быть, сверялась с часами. – Полчаса. Успеешь?
Я ненадолго замолчала, оценивая свое местоположение и возможности к передвижению. Шанс, что я доберусь с одного конца пригорода на другой за тридцать минут была крайне невелика, порталы же использовать в людных местах я не хотела.
- Через час, - отрезала я. – Просто я сейчас очень далеко оттуда.
- Как скажешь! – согласилась Ванда, и связь прекратилась.
На пути на остановку автобуса, ведущего в назначенное место, я вдруг столкнулась с мужчиной довольно странной наружности. И не то, что бы столкнулась, мне показалось: он специально попытался сбить меня с ног и добился своего – я с невероятным грохотом, какой только могут издать тяжелые металлические предметы, упала на асфальт; записка вместе выпала у меня из сумочки.
- Ой-ой, прошу прощения, - замельтешил передо мной виновник инцидента, скоропостижно помогая мне подняться на ноги и подавая упавшие вещи. – Это моя вина! Я так извиняюсь!
“Да уж явно не моя! – с досадой и даже некоторой злостью подумала я. – Есть же козлы! Совсем не смотрят куда идут!” – но вслух я сказала:
- Ничего-ничего! Всякое бывает!
- Вы в порядке? – спросил тот, как то странно улыбаясь.
- Да-да, не стоит беспокоиться! – улыбнулась я. – Все хорошо.
- Тогда – счастливого Вам пути! – отозвался мужчина, спешно удаляясь.
“Совсем с головой не дружит! – пронеслось в разуме. – Сам с ног сшиб, и еще счастливого пути желает. Придурок!”
Эта мысль не давала мне покоя до самого конца пути. Незнакомец показался мне слишком уж странным: сначала явно уж специально сбил меня с ног, а потом еще долго и пусто извинялся, словно я была его начальницей.
“Уж не отвлекал ли? – закралось в мою душу смутное сомнение. – Хотя… Чушь! Зачем ему меня отвлекать? Да… Владея такой информацией, невольно становишься параноиком!”
Размышляя подобным образом, я сама не заметила, как добралась до назначенного места, Ванда подала мне условный знак, и я быстро приблизилась к ней. Рядом с моей подругой был и ее брат-близнец.
- Ну, и что тебе от нас понадобилось, икс-менша? – спросил он, едва завидев меня, за что сестра почти неприметно толкнула его локтем в бок.
- Во-первых, я не “икс-менша”, а “икс-менка”, если уж ты о звании, - немного резко и с достоинством осадила его я, - а во-вторых, понадобилось не мне, а Глории.
Близнецы заинтересовано посмотрели на меня; в глазах Пьетро читалось настороженное нетерпение.
- Я не знал, что вы общаетесь! – заносчиво откликнулся Ртуть. – Ну, неважно! Ближе к делу!
- Пьетро, Элен можно доверять, - уверила брата Алая Ведьма, - она надежная девчонка!
- Посмотрим! – фыркнул тот.
Я вздохнула. Недоверие сына Магнита было вполне понятно и объяснимо: как-никак, в каких бы я отношениях не была с Вандой, Мистикой и Глорией, “Бейвильское Братство” и “Икс-мены” были и остаются врагами. Я села на скамейку рядом с ними и, не сопротивляясь, давала Ртути смотреть мне прямо в глаза.
- Итак, зачем ты пришла? – вымолвил, наконец, Пьетро.
- Я виделась с Глорией, - начала я, - не спрашивай, при каких обстоятельствах – виделась. И она просила тебе передать вот это!
Я протянула Ртути листок, данный мне Мистикой-младшей; он взял, развернул его и тут же воскликнул:
- Это что, подстава?! Обмануть меня решила, икс-менша?!! Подловить? Разведкой занимаешься?
- О чем ты? – от такой неслыханной наглости я едва не потеряла дар речи. – Я просто передала записку…
- Записку? – Ртуть был разъярен. – Можешь этой запиской себе…
Он не договорил и, бросив листок к моим ногам, собирался уйти. Ничего не понимая, я подняла бумажку и развернула – она была пуста! Абсолютно чистый лист! И тут меня как громом поразило: я все поняла.
- Подожди! – крикнула я ему вслед. – Я, кажется, поняла!
Пьетро вернулся и посмотрел на меня со злобой – одно неверное слово, и он был готов меня растерзать.
- Я встречалась с Гло на квартире, которую для нее сняла миссис Даркхольм. Первая сбежала от мужа с крохотной дочкой на руках и просила передать тебе записку с адресом и, вроде как, паспортными данными, чтобы ты организовал ей фальшивые документы, чтобы вы с ней могли скрыться.
- Но лист пуст! – заявлял Пьетро.
- Я знаю! Видимо, Рувим не так прост, как мы могли ожидать! – сникла я. – Скорее всего, он выследил Глорию, несмотря на всю ее конспирацию и облик девочки-подростка. Когда я шла к вам на встречу, меня сбил с ног какой-то придурок, а потом долго извинялся…
- Это был муж Глории?
- Нет, точно нет, но это мог быть его человек, - ответила я. – Он мог подменить записку, чтобы ты ничего не узнал.
- Но почему тогда он не пришел за ней раньше?
- Может, хочет взять с поличным… - пожала я плечами. – ведь до завтра она все еще его жена.
- А сколько она уже в городе?
- Неделю где-то, - ответила я. – Точно она не сказала.
- Но зачем ей сбегать за неделю до развода? – Пьетро то ли не верил мне, то ли был удивлен.
- Если их разведут, - поясняла я, - по Марроканским (и мусульманским – тоже) законам ребенка отдадут отцу, и она больше свою дочь не увидит никогда в жизни. Да и ее отец, узнав что именно она является инициатором развода, врядли позволит ей убраться восвояси.
- У Глории есть ребенок?!
- Да, дочь. Жамили, - ответила я.
- Не понимаю, почему она не хочет оставить ребенка отцу? У нас с ней еще появятся совместные дети! – “выдал”неожиданно сын Магнита. – А ее эта девочка будет жить, как принцесса у папочки!
- Эгоист!!! Гло надеется на тебя, а ты… Ты должен ей помочь!
- Хорошо! Давай адрес!
***
Через полчаса после моего ухода в квартиру Глории-Самиры вновь позвонили. Она с маленькой Жамили на руках пошла открывать. Сердце молодой женщины-метаморфа учащенно билось: она думала, что Пьетро, получив от меня ее послание, пришел повидаться, и только одно опасение билось у нее в голове, что их могут подслушать, остальное же было неважно.
- Пьетро! Тебе не стоило… - начала было взволнованно-восторжено Глория, но тут же осеклась: на пороге стоял Рувим.
Мистика-младшая с ужасом в глазах посмотрела на мужа, непроизвольно принимая свой настоящий облик и, крепко прижимая к себе дочь, завернутую в белую кружевную пеленку, попятилась.
- Думала, что тебе удалось скрыться, одалиска?! – закричал Рувим. – Да сократит Аллах твои дни!!!
- Рувим? – дрожащим голосом спросила Глория-Самира. – Как ты меня нашел?!
- Достаточно того, что я не дурак!
- Рувим…
- Я отпущу тебя! – сказал он. – Только отдай мне Жамили!
- Рувим… - молодая женщина зарыдала. – Не надо! Жамили – мое все! ВСЕ, понимаешь?! Прошу тебя!
- НЕТ! Тебя я отпущу: я люблю тебя и хочу тебе счастья, но я не позволю, чтобы моя дочь воспитывалась неверным! – заявил нежданный гость. - И ты обязана отдать мне девочку, как того требует закон.
- Ты меня любишь, Рувим, ты правда меня ЛЮБИШЬ? – голос Глории-Самиры был хриплым и неуверенным, словно она хотела на что-то решиться, но это решение давалось ей с трудом.
- Люблю, как это ни странно звучит, но я тебя люблю! – ответил он.
- Тогда… Тогда ты… - Каждое слово довалось Мистике-младшей с большим трудом. – Ты можешь…  можешь… принять меня назад? – ее голос сорвался, и она зарыдала еще сильнее прежнего; малютка-Жамили тоже заплакала на руках матери.
- Ты же сама хотела развода – получай! – мужчина испытавающе смотрел на жену сверху вниз. – До конца идата осталось всего несколько часов!
- Рувим! Я прошу тебя! – дочь суперзлодейки билась в истерике. - Я осознала, как сильно я ошибалась, что отвергала тебя! Клянусь бородой пророка, осознала! Прошу тебя: не лишай меня дочери, прими назад! Я стану верной женой! Обещаю!
- Ну что ж, Самира, я согласен! – сжалился араб. – Но учти: больше я изводить себя не позволю!
Стоило этим словам повиснуть в воздухе, как в комнату через открытую дверь ворвалось подобие вихря, которое даже никто не заметил, но не прошло и секунды, как перед мужчиной предстал Пьетро.
- Не смей прикасаться к моей хабиби, старый пень! – прокричал Ртуть, загораживая собой Гло. – Если ты ее хоть пальцем тронешь…
- Нет, Пьетро! – воскликнула Глория. – Ты не понял! Ты опоздал, понимаешь, опоздал! Я возвращаюсь к мужу!
- А как же я?! – У Пьетро от изумления отвисла челюсть. – Мы же так долго этого ждали, планировали…
- Когда мы познакомились, я еще никого и ничего тут  не знала, а ты стал для меня рыцарем. Я люблю тебя и не стесняюсь говорить это при муже: он все прекрасно знает, но дочь я люблю больше.
В комнате воцарилась тишина…

Galchonok, Ну, я тебе все в асе сказала... Но все равно спасибо за отзыв.
Я не могла предусмотреть всего и написала, как я думаю, чувствую...
С Генри и не было переломного момента, все шло само-собой, замысел раскроется позже...
Спутать Джину с Ро - хи-хи-хи! Простительно только тебе! Но это все равно, что спутать... (ладно, не будем обсирать поклонников Ро), ты и так знаешь, что я тебе написала.
Эмили. Да, она такаы... Правильно ты ее назвала. А вот с Лелой ты ошиблась, но я не обижаюсь: прикольно даже.