Хи, Логан! Глава 250/150 - заключительная

Я еще не знаю, сколько будет

Глава 42

Послезавтра Рождество (25 декабря), а снега как не было, так и нет, хотя на термометре за окном стабильно застыла минусовая температура. Шестилетняя Альберта Монро стоит у большого окна и смотрит куда-то вдаль. Она стоит неподвижно, точно статуя, не откликаясь ни на какие призывы и просьбы поиграть. Казалось, девочка полностью ушла в себя, и не собирается выходить на контакт с внешним миром.
- Бертинья, лапушка, что тебя так расстроило? – Я подошла к ней сзади и обняла за плечи; несмотря на неприязнь к матери девочки, смотреть на страдания ребенка было выше моих сил.
- Ничего! – Берта всхлипнула и утерла нос указательным пальцем правой руки, продолжая смотреть в окно.
- Ну, не хочешь говорить – не надо! – Потрепав дочку Грозы по аккуратно уложенному карэ и отошла в сторону.
Сделав буквально несколько шагов в сторону, я оглянулась назал и украдкой посмотрела на Альберту – она все так же не сдвинулась с места и грустно смотрела в окно. Кроме того, что та была очень упрямым и крайне избалованным ребенком, она была еще и замкнутой и независимой. При внимательном взгляде на эту с виду капризную и активную девчушку, в ней, как и в ее матери, можно было увидеть кроющуюся внутри стихию.
На самом деле я давно уже догадалась, что ее так беспокоят две вещи: отсутствие снега на улице и матери в доме. Не понимаю профессора! И зачем было усылать Ороро на задание накануне праздника, да еще и на целых полторы недели?! Мог бы и подумать о ее несчастной дочери! А впрочем, когда он думал об икс-менах и формирующемся «Наследии» иначе, чем как о учениках, единомышленниках и продолжателей начатого им дела? Если ему даже на свою родную, пусть даже взрослую и непутевую, дочь уже несколько лет глубоко наплевать? При всем обилии в Ксавье положительных качеств, это его явно портило! А Берта все стояла у окна.
- Ну что, - раздался позади меня мужской голос; я обернулась и увидела Логана.
- Она не хочет даже говорить, - устало пожала я плечами.
- Меня это беспокоит, - признался Росомаха, - все-таки Гроза попросила меня позаботиться о ее Солнце.
- Может, тебе стоит поговорить c девочкой и объяснить, что все это скоро кончится, так должно быть, и она ни в чем не виновата? – предложила я.
- Я думаю, это лишнее. Я никогда не умел общаться с детьми, - начал мужчина, - а с Бертой мне вообще трудно поладить, несмотря на то, что мы живем с ее матерью.
- Не понимаю, - протянула я, - ты помогаешь растить Альберту с самого ее рождения. Почему Ороро не захотела сказать, что ты – девочке отец? Или этого не захотел ты?
- Таково было наше совместное решение, - ответил Логан несколько уклончиво, - мы просто решили не морочить ребенку голову.
- Но тем не менее, кто ее настоящий отец девочка тоже не знает, - констатировала я.
- Рано ей еще, - собеседник отмахнулся, - еще вообразит себе чего, как все дети.
- Но все же, мы отошли от темы, - прекратила разговор я. – Поговори с Бертиньей: ты же обещал Ороро заботиться о девочке.
- Учти, не я это предложил!
С этими словами икс-мен уверенными шагами подошел к девочке и легким движением повернул ее к себе лицом. Та вздрогнула и потупила взгляд в пол, не желая смотреть на Логана.
- Ты так скучаешь по маме? – спросил Логан со всей возможной для него лаской. – Понимаю. Но она скоро вернется к нам. Это просто работа.
- Мама вернется не к нам, а ко мне!!! – топнула ножкой Берта, грустно добавив: - и она не успеет до завтра! И снега нет. А мама может сделать снег…
- Кто знает? Всякое может быть, - Росомаха выдавил некое подобие улыбки.
- Не смей меня жалеть: ты мне не папа! – Берта резко развернулась и стала бегом подниматься по лестнице, сжимая кулачки и едва не рыдая в голос.
Я проводила девочку сочувствующим взглядом, вздохнула, но все же не сдвинулась с места: иногда и маленьким детям необходимо побыть наедине с самими собой, и надо предоставить им такую возможность.
- Ну, я же говорил! – Логан хлопнул меня по плечу и вышел из гостиной. – Девица слишком самолюбива.
- Или умна не по годам… - продожила я.
- Наврядли! Просто избалованная. Думает, что у Ороро нет больше никаких забот, кроме нее.
- Так думают все дети, - отмахнулась я, - ладно! Пойду посмотрю, что там делает Лилу.
Я в ответ хлопнула Роську по плечу и поднялась к себе. Лилу лежала на животе на полу и что-то рисовала красным маркером на листе.
- Эл! - услышала я и, обернувшись, увидела Генри, стоящего около моего туалетного столика с моим же мобильником в руках. – Звонила твоя мать.
- Да? – Зевнув, я погладила по голове Лилиану, показавшую мне свой забавный рисунок, – И что она хотела?
- Они с твоим отцом хотят приехать.
- Куда? Сюда? – Я нервно засмеялась. – Исключено! Профессор их даже на порог не пустит!
- Я слишком хорошо знаю Чарльза, - покачал головой муж, - он скорее будет рад показать свое радушие, и что «Институт для одаренной молодежи» вовсе не закрыт для посещений тем людям, которые хотят навестить своих родных.
Стоило Зверю произнести эту фразу, как я почувствовала: начинают холодеть стопы, и холод этот поднимается все выше по телу, точно кровь по нему больше не циркулирует.
Я резко развернулась на том месте, где стояла и стала ходить по комнате из угла в угол, мерия ее шагами.
- Но… Но как они меня вычислили?! – В виски и затылок словно налили кипятка. – Я же ни разу не говорила им, где я!
- С учетом того, что у тебя, наверняка, в компьютере записи сплошь об «Икс-менах» - несложно догадаться, где ты скрываешься…
- Но ОНИ не хотели верить! – Я пошатнулась, но вовремя облокатилась о шкаф, возвращая себе равновесие; сердце билось быстрее, чем у кролика. – Даже сталкиваясь с фактами: репортажами в новостях, на серьезных интернет-порталах, в желтопрессный статьях, да и не только желтопрессных, собственно.
- Это еще раз доказывает, что им на тебя не наплевать! Они искали тебя! – Генри остановил меня во время очередного разворота на триста шестьдесят градусов, обхватил мое лицо ладонями и посмотрел в глаза.
- Если бы они действительно думали обо мне, то оставили бы в покое и не пытались вмешиваться в мою жизнь! – Несмотря на пронзающий желанием вразумить взгляд мужа, глаза мои сверкнули негодованием, граничащим с ненавистью.
Сама не знаю, почему и откуда взялось во мне это чувство к родителям… К матери я относилась довольно холодно лет с семи, когда поняла, что она в порывах гиперопеки здорово ограничивала мою свободу не только в моральном (что читать, смотреть, с кем и как общаться), но и в физическом плане, не давая мне делать даже то, что было в моих силах: стирать, мыть посуду, пришивать пуговицы, шить, нарезать овощи для рагу и салата – то, что я с легкостью делала, находясь в гостях у бабушки. И причем, какой бы порыв к чему-либо я не проявляла, мать душила их на корню и делала это так искуссно, что потом я просто боялась делать что-то. А хуже всего то, что мать никогда не считалась со мной: оденешь то, что достану из шкафа, пострижешься так, как я посоветую, а если нет – буду травить взглядом. И так на протяжении многих лет… С отцом у меня всегда были более доверительные и открытые отношения. «Я тебя матери не сдам» - нередко произносил он, тем самым разрешая не сделать уроки, и вместо этого поваляться на диване и посмотреть канал 2х2 или фильм на ДВД, но были вещи, которые не понимал даже он: вопрос о мутантах, например. Даже узнав об их существовании в реальной жизни, он называл подобную информацию развращением молодежи, запудриванием мозгов и вообще не понимал фразы: «Мутанты – тоже люди!», считая их не более чем ошибками природы, раскрученными Голливудом и прочими компаниями, наживающимимся на научной фантастике и биотехнолигиях. Да что там мутанты! Он и на людей с нестандартной сексуальной ориентацией смотрел и смотрит косо, а это – капля в море!
«Если они с мамой явятся сюда, будет катастрофа! - думала я, - они не только о близняшках не знают, но и о Лилу! И вообще, что я замужем и за кем замужем! Это ужасно!»
Я отошла от Генри, сделав пару шагов назад, и почувствовала под стопой твердое целиндрическое тело: наступила на карандаш. Сделала шаг в сторону и едва не задела по лицу Лилиану; не специально, конечно, просто информация о приезде родителей совершенно выбила меня из колеи.
Развернувшись, я подхватила девочку на руки и закружила по комнате. Она засмеялась, но посмотрела на меня большими от удивления глазами. Мой рыжеволосый маленький ангел… Я никогда не обойдусь с ней так, как обошлись со мной – она не будет знать запретов, угнетения и боли. Никогда. Лилиане, как и близняшкам, когда они найдутся, и другим моим детям, если они у меня еще будут, ни в чем не будет отказа, даже если они решат уйти из дому и устроить жизнь по своему понятию – это будет ИХ выбор. А я в свою очередь буду только слегка направлять, и не более.
Я останавилась у окна и поставила дочь на пол, предварительно нежно чмокнув в щечку. Она тут же, ничего не убрав, просто перенеслась, засияв бело-голубыми искрами. Опустившись на колени, я подняла листок и карандаши, положила их на прикроватную тумбочку и произнесла:
- Я поговорю об этом с профессором. – Мой голос звучал уже не истерично, но очень холодно и уверенно, проскакивали даже тона, присущие Мистике. – Я не позволю этим людям одним их появлением разрушить нашу с тобой семью, спокойствие и счастье.
- Элен, как ты можешь так о них отзываться?! – поразился мне Генри. – Они же твои родители!
- И что?! – не понимая проблемы, воскликнула я. – Они ничего не понимают в той обстановке, в которой живем мы! Они вообще ничего не понимают в моей жизни!
- Ты говоришь как пятнадцатилетний подросток! – возразил Зверь. – Не ты ли толкала Шельму и Мистику на примирение друг с другом?
- Это другое. Рейвен не лезет дочери в душу только с тем, чтобы нагадить и разрушить жизнь, - невозмутимо откликнулась я. – Да дело даже не в том, что они приедут – это полбеды, что я посмотрю матери в глаза: я не чувствую себя ни в чем повинной, но… Но они увидят тебя, Лилу… Моя мать не подарок, а отец очень импульсивен…
- Ты не сообщила родителям о рождении Лилианы? – удивлению моего мужа на было придела.
- Нет. Мне хоть и было восемнадцать, но они бы все равно сказали, что не мне думать о детях, - произнесла я, как само собой разумеющееся, - а стоило бы мне начать доказывать обратное, я невольно бы проговорилась о девочках и – беда неминуема. Да и ни к чему им знать!
- Эл!
Но я уже выбежала из комнаты, чтобы успеть до того, как муж остановит меня, пусть даже поцелуем. Остановилась я только у кабинета Ксавье. Из кабинета раздавались их милования с Лиландрой, но явно не отголоски постельной сцены, если только ее предпосылок. Одно было ясно, профессор сейчас с женой, и не стоит ему мешать. Хотела развернуться и уйти, оставив разговор на потом: мне все равно не откроют, да и унижаться мне как взрослой женщине не хотелось – но какое-то щемящее чувство сжало сердце, и перед глазами замелькали кадры: я дома. Одна. Лилиана в приюте для умственно-отсталых детей, хотя она ничуть не отстает от сверстников, а Генри… Генри в тюрьме… Убит. И на всем этом фоне как призраки мои родителели. Неужели они добьются всего этого?! Неужели они и правда сломают мою жизнь?! И не только мою… Мужа и дочери – самых близких. МОЕЙ семье? Я не должна этого допустить! Даже если это просто бред, навеянный страхом, я должна обезопасить жизнь дорогих мне людей. Резко выдохнув, я постучала. За дверью послышались шаркающие шаги. Открыла Лиландра, одетая в пунцово-красный халат и синие тапочки на босу ногу.
- Ты что-то хотела? – явно разочарованно спросила она.
- Да. Прости, что помешала, - извинилась я. – Мне надо поговорить с твоим мужем. Это важно.
Императрица сделала жест рукой, приглашая войти и рассеяно поправила перья. Профессор сидел около дивана, но уже был одет в синий в полосочку халат, из под которого выглядывала розовая футболка. Все это говорило, что гостей здесь уже не ждали.
- Я могу с Вами переговорить? – обратилась я к Ксавье.
- Ну, раз уж это так важно… - ответил он, - говори.
- Я пока выйду, - сообщила Лела. – Шарль, позови, когда закончите.
- Да ладно, я быстро! – махнула я рукой.
- Так что ты хотела? – напомнил о цели моего визита профессор, а его жена встала в стороне, сложив на груди руки.
- Пожалуйста, не давайте моим родителям разрешение на посещение, - прямо попросила я.
- Неужели я слышу это от взрослой женщины?! – поднял брови великий телепат.
- И тем не менее, - выдохнула я. – Вы можете исполнить мою просьбу?
- Не вижу смысла, - ответил он, - для института будет куда лучше, если мы покажем его открытость для посещений.
- Профессор, хоть раз подумайте не только о репутации «Икса» и команды! – воскликнула я, и на глаза навернулись слезы. – Я прошу Вас!
- Понимаешь, твой отец связывался со мной по этому поводу уже не раз, и я каждый раз, входя, скажем так, в твое положение, просил перезвонить через месяц, - начал профессор, - но это уже пятый раз. ПЯТЫЙ, Ведьма! Если бы я и на этот раз не дал согласие, это было бы уже подозрительно.
- Почему я до сих пор не знала об этом?
- Хенк убедительно просил меня не поднимать с тобой эту тему, и дать тебе время самой прийти к этому, - профессор вздохнул, должно быть, по человечески сочувствуя, - но я вижу, этого не произойдет никогда.
- И что мне прикажете делать?! – Слезы оставляли мокрые дорожки на щеках.
- Предлагаю просто смириться, - директор Института был, как в большинстве случаев, невозмутим.
- Вы не понимаете! – буквально закричала я истерическим голосом. – Вы не понимаете, что могут сделать мои родители, узнав, что происходило со мной здесь! Зверя обвинят в том, что полные предрассудков люди называют педофилией и раствлением малолетних. Репутация «Института для одаренной молодежи» будет сильно подорвана и опущена в глазах общественности, а моя семья разбита! Я думаю не только о своем благе, я смотрю в будущее.
- Ну, начнем с того, что ничего такого я не допущу и сделаю все от меня зависящее, чтобы настолько глобальных размеров скандал не приобрел, - попытался успокоить меня «Великий телепат всея Земли». – Остальное – внутрисемейные проблемы, и вмешиваться в них я не собираюсь.
- Легко Вам рассуждать! А мне каково?
- Эл, - Лиландра подошла ко мне сзади, взяла за плечи и таким манером повела к выходу, - успокойся сама и не компостируй мозги Шарлю. Если он сказал, что все обойдется для тебя малой кровью, то так оно и будет.
- «Малой кровью»! – усмехнулась я с улыбкой сумасшедшего, - всего лишь посадят мужа и лишат родительских прав, признав предварительно недееспособной!
- Да никто Зверя не посадит: Чарльз даже обвинения против него не допустит! – убеждала Лела. - К тому же, неужели у тебя столь влиятельные родители, что в их силах признать тебя – уже вполне самостоятельного человека и сформировавшуюся личность – недееспособной?
- Нет, но…
- Ты уже сама не знаешь, чем оправдать свой страх! – фыркнула императрица. – Все будет хорошо.
- Но у меня было видение о том, как моя семья лежит в руинах!
- Не бей тревогу! Ты же и сама телепатка – промоешь им мозги и все! – прямо заявила жена профессора. – Если конечно твой страх не является банальными угрызениями совести и страхом увидеть реальность происходящего не только через призму своего мировоззрения.
Сказав все это, Лиландра развернулась и направилась к мужу, оставив меня стоять в коридоре наедине с собой. Мне сделалось настолько погано от ее слов, что захотелось просто зареветь в голос. Может быть, посмотрев на все происходящее с высоты реально прожитых лет, а их могло быть не так уж и мало, как можно судить по состоянию тела и внутренних органов, Лиладра и сделала правильный вывод, и боюсь я не родителей, а того, что некоторые факты моей биографии действительно настолько аморальны, что просто не могут уложиться в сознании любого здравомыслящего человека (будь он обычным или мутантом) как само собой разумеющиеся явление, а обстановка, ва которой все это происходило не более чем усугубляют и подчеркивают это? Но как бы там ни было, сути дела это не меняет: за все то время, что минуло с той роковой ночи, разбившей мою жизнь на детство и на все, что было после, я ни на мгновение по-настоящему не пожалела о том, что сделала. Что добилась своего счастья очень большой ценой, и мне по-прежнему наплевать, что мне тогда было не восемнадцать, не шестнадцать и даже не четырнадцать, а десять с половиной лет; плевать, на то, что в общественных устоях это считается недопустимым! Это не значит, что я не понимаю, что в массовом варианте это действительно плохо, просто в моем случае так было правильнее всего, просто это был МОЙ ВЫБОР, осознанный выбор, к которому я шла с завидным упрямством. Это был тот смысл всего сущего, ради чего стоит жить, и сейчас моя задача – не дать разрушить то, чего я добилась и что создала своим стремленьем. Я не скажу, что не предвидела все то, что должно теперь случиться ¬– напротив, я каждую секунду поминила об этом, я знала с самого начала, когда только решилась сварить судьбоносное для меня зелье: рано или поздно родители узнают обо всем, тайна раскроется, и никто не знает, что будет дальше, но наверняка снисхождения мне не придется дождаться.
Полная этих мыслей я шла по коридору, не зная даже, куда заверну в следующую секунду и не пойти ли вовсе прогуляться  по ночным улицам Нью-Йорка, ласково манящим сиянием предпраздничной иллюминации. По лицу текли слезы. я чувствовала себя абсолютным ребенком, которого по какой-то причине переместили в тело взрослой женщины, которой предстоит столкнуться с очередным жизненным апокалипсисом, чего со мной не случалось уже очень давно. Я шла и тупо пинала со злости стены.
- Миссис МакКой, - Насмешливо-саркастичный голос Шельмы вернул меня из мира размышлений в мир реальный. – Вы у меня дочь свою не забыли?
- Шельма, перестань, – огрызнулась я, - я не люблю таких шуточек.
- Ну, ладно, - немного непонимающе согласилась мадам ЛеБо, - только действительно забери Лилу, а то мне Майка надо искупать.
- О, а она у тебя?! – теперь настал мой черед удивляться. – Я думала, опять к Маркусу переместилась!
- Так он тоже у меня, - улыбнулась женщина с белой прядкой, - твоя там им читает.
После этих слов меня переполнила гордость за дочь: в свои без малого три года она знала буквы и достаточно бегло для своего возраста читала по-английски, и уже начинала осваивать чтение по-русски, в то время как Марк, который на два года старше, только учился складывать слоги в простейшие слова, что, собственно, еще далеко не значило отставания в развитии.
Я тихо заглянула в комнату и, засунув подальше в недры разума весь накативший негатив, позвала дочь:
- Ангелочек мой, идем!
- Я не ангел! – Моя детка надула губки, точь-в-точь как когда-то их надувала Леська.
- Хорошо, «не ангел», - улыбнулась я. – Прощайся с мальчиками, и идем!
- И Марка захвати! – вслед мне заметил Реми, когда мы с дочерью были уже у двери.
Креол стоял у большого зеркала и прихорашивал волосы. Одет он был в желтую рубашку и голубой пиджак, что еще сильнее подчеркивало необычность его черно-красных глаз. Я спокойно подошла к сидящему с оставленной Лилианой книжкой и взяла его за руку.
- А ты куда? – спросила я, с ног до головы оглядев мсье ЛеБо. – Уж явно не на работу.
- А ты стала внимательна, - икс-мен улыбнулся своей сногсшибательной улыбкой. – проблемы, mon amie?
Я отвернулась. Ненавижу, когда этот лягушатник использует на мне силу обаяния, чтобы замять извечную, но от этого не менее щекотливую тему его систематических, но необходимых ему измен Шельме. И еще больше я не любила, когда он же улавливал мои эмоции в самый ненужный для этого момент. Да и сейчас он сделал это.
- Нет! - ответила я холодно и без обычной дружеской издевки «в тон».
Я вышла из комнаты четы ЛеБо; не стирая с лица улыбки отвела к Циклопу Маркуса, с добродушным видом пожелав и отцу, и сыну доброй ночи; все с тем же выражением лица начала готовить ко сну дочь.
- «Че сучилось»? – спросила Лилу меня, так как не выговаривала букву “л”.
- А что случилось? – Я сделала вид, что удивлена ее вопросом, хотя обманывать чуткого ребенка не было никакого смысла.
- Не знаю…
- Вот видишь, даже Лилиана заметила, - подошел ко мне со спины Генри.
- Все уже хорошо, - сказала я глухо, чтобы дочь не узнала о кошках, скрежетавших у меня на душе, ¬– даже если что-то и было…
- Я рад, - ответил муж, подходя к кроватке дочери и беря ее на руки, - да, моя принцесса? – обратился он уже к Лилу.
Я в последний раз за день натянула на лицо широкую улыбку и направилась в ванную, смыть с себя груз минувшего дня.

Будильник на тумбочке разрывался своей низкокачественной полифонией уже минут десять с небольшими перерывами, разубив не только Лилу, но всех еще полусонных жильцов института, проходящих мимо комнаты. Я не спала. Уже довольно давно. Но у меня не было сил не только на то, чтобы встать, но даже на то, чтобы протянуть руку и выключить этот надоевший своим визгом будильник. Генри уже не было рядом: оне всегда встает за час до подъема и уединяется в лаборатории, а сейчас, судя по времени, он был на тренировке. Пролежав неподвижно еще минут двадцать, я, наконец, встала. В глазах все плыло, как после беспробудной пьянки. Я сама не помню, как накинула на себя форму и спустилась в столовую к завтраку, хотя, если честно, мне кусок в горло не лез.
- Доброе утро, - практически прошептала я, тихо садясь на свое место.
- Почему ты сегодня не была на тренировке?! – только увидев меня, начал читать нотацию Циклоп.
- Скотт, я тебя умоляю! У меня сейчас нет никакого желания оправдываться, - безразличным тоном откликнулась я. – Хочешь – можешь сделать мне дисциплинарное взыскание.
- Да что с тобой со вчерашнего дня такое? – участливо спросила Шельма.
- Вы дадите мне спокойно поесть, – Я вскочила со стула и сделала вид, что собираюсь выйти из-за стола. – Или мне уйти?
- Дело твое, - пожала плечами мадам ЛеБо. – Мы с Джуби после завтрака пойдем докупать еду и подарки: Ванда обещала отпустить Алика к нам на Рождество, возьмем с собой Берту, чтобы развеялась. А ты поможешь парням наряжать елку в гостиной.
- Может, этим займется Джубили, а я, напротив, пойду с тобой в ТЦ? – Я с надеждой подняла глаза на женщину с белой прядкой.
- Но к тебе же приедут родители, - вскинула брови собеседница, - вдруг это случится, когда тебя не будет?
- Подождут! – презрительно фыркнула я.
Только эти слова сорвались с языка, как раздался звонок в дверь. Сердце мое екнуло и упало куда-то вниз. В «Институте для одаренной молодежи» - редкость: чаще всего это родители Сэльмы или Тима. Однако, и те, и другие предпочитают стучать, а не звонить, из чего я сделала вывод, что это ко мне. Под взглядами, выражающими совершенно различные эмоции, я пошла открывать. Сама. Хотя как же мне хотелось спихнуть эту обязанность на кого-то другого…
Как я и предполага, на пороге стояли мои мать и отец. За минувшие три года время практически не изменила их: отец в своем свитере все так же возвышался над мамой, как скала. От него все так же пахло его любимым недорогим парфюмом, на голове красовался, как и всегда, легкий серовато-черный ежик из волос, только усы стали совсем седыми, в то время как на момент моего отъезда в них еще проглядывала парочка болотного цвета волосков. Маму время тоже не изменило: выглядела она, как всегда среднестатистически, лет на десять моложе своего возраста, темно-бордовая помада идельно подходила к цвету волос: цвету темного шоколада. И волосы были подстрижены так же коротко и аккуратно. Одета женщина была в серый пуховик с енотовым воротником.
- Уфф, как я устала, - произнесла мама, только увидев меня, - привет! Скучала?
- Котенкин мой! – бросился обнимать меня папа, прижав меня так крепко, что, казалось от этих объятий переломится позвоночник.
- Привет, - ответила я на вид радостно, но тем не менее почти холодно-спокойно, точно встречала не родителей, а очередных посетителей профессора, - проходите!
Я отошла, впуская родителей в комнату. Они косо посмотрели на меня и любезно приняли приглашение. Папа тут же раскинулся на широком желтом диване и стал оглядываться вокруг.
- Ну, Коль! – осадила его мама. – Опять ты за свое!
- Фаин, ну ты хоть здесь не начинай орать! – практически в тон ответил ей папа.
Я закатила глаза: они неисправимы! И тут стараются уязвить друг друга. Это была еще одна боковая причина моего второго да и, наверное, первого ухода: мне до чертиков надоели ежедневные крики, скандалы, взаимные упреки и прочее. Нет, моя семья (я имею в виду себя, Генри и Лилу) была не такой. Я хоть и обидчивая, упрямая, своенравная эгостка, лентяйка и ужасная стерва, но я не позволяю себе поднимать на мужа голос слишком сильно и постоянно, даже если меня и не устраивают его дествия, а он не воспламеняется от малейшего замечания – напротив – старается замять скандал на уровне зиготы.
- Замолчите оба! – грубовато вмешалась я, но это, как и обычно, безотказно сработало: родители отвлеклись от перепалки и посмотрели на меня.
- Ты ходишь?! – поразилась мать.
- Заметила! – я потерла левый глаз правой ладонью. – Давно уже!
- Потому что тебя тут наверняка гоняют как сидорову козу, – Пришла и моя очередь получить порцию маминого возмущения. – А дома ты на заднице целый день у компа сидела!
- Мам, - Я зевнула и сделала скучающий вид. – Не начинай!
Тут входная дверь открылась и в гостиную вошел Логан, который, пыхтя, тащил на плече огромную живую ель.
- Ну и погодка! Холодно, а снега нет! – воскликнул он, проходя и устанавливая рождественское дерево в середину комнаты. – Здравствуйте! – обратился он к моим родителям, заметив их.
- Здравствуйте! – поприветствовал отец.
- «Здрасте»! – откликнулась мать.
- Привет, Логан! – улыбнулась в свою очередь я. – Да… Погода шепчет! Права была Бертинья: нам бы сейчас пригодилась Ороро дома!
- Это точно! – согласился он, снимая куртку и отряхивая с нее какие-то капли: не то изморозь, не то дождь. – Представишь мне наших гостей?
- Да, конечно! Это мои родители, - я представила их Росомахе по именам. – А это – Логан.
- Приятно познакомиться, - улыбнулась мама наигранной улыбкой, а отец и вовсе не удостоил икс-мена даже кивком.
Я изо всех сил старалась держать себя в рамках приличия и мило улыбаться, но один Бог знает, каких усилий мне стоило это дружелюбное спокойствие. В первую секунду я даже обрадовалась, увидев родителей, но эта эйфория от столкновения с прошлым длилась лишь одно мнгновение. Уже сейчас вспышка эмоций превращалась в рутину, и я не представляла, каким образом мне хватит терпения объяснять суть вещей и явлений, давно ставших для меня обычными, и представлять людей, смтавших моей новой семьей. Что бы как-то разрядить начинающую раскаляться скукой, я предложила родителям:
- Может, поднимемся в мою комнату?
Родители кивнули, папа медленно поднялся с дивана, и я проводила их в наше со Зверем семейное гнездышко. Я не готовилась к приезду родителей специально как к празднику, поэтому сие обиталище предстало глазам породивших меня людей в своем обычном слегка взъерошенном виде: дырку в стене так и не заделали основательно, поэтому ее со времени произошедшего здесь инцидента по-прежнему загораживала «времянка» - кусок ДСП, обитый со стороны улицы утиплителем. Благо, находилось это повреждение в стене с окном и выбивающуюся из общего колорита комнаты деревяшку обычно прятали собой шторы, но Лилу, видимо, уже успела сегодня эти шторы отодвинуть и расписать щиток всеми ей известными цифрами, буквами и буковосочетаниями.  Семейное ложе хоть и было по всем правилам застелено покрывалом и на нем лежало две пары подушек: обычные, на которых мы спим, и декоративные, но вид портил висевший на спинке мой халат, детская кроватка и вовсе не была застелена ничем, кроме одеяла, а зеленое с божьими коровками покрывало из плотной ХБэшной ткани висело на еле держащемся бортике по принципу шторы и загораживало весь этот неприглядный вид. На тумбочке со стороны Генри, как всегда, лежала стопка научных журналов, толстая тетрадь и поверх – положенная корешком вверх раскрытая книга; на туалетном столике с моей в художественном беспорядке стояли, лежалии просто валялись косметичка, влажные салфетки, железная банка из-под подарочного печенья, полная бежутерии, мелких игрушек Лилианы и прочей ерунды; немного в стороне – стояла подставка для мобильного, а сам мобильный был то ли в сумочке, в не до конца задвинутом левом ящике, то ли просто в кармане.
- Вот здесь я и живу! – провела я маму и папу в комнату. – Чаще, конечно, тут мне приходится только спать, ну да ладно!
- Двуспальная кровать, большая площадь, потолки навесные, обои качественные… - оценил папа. – Немецкие?
- И полный бардак! – добавила критически мама, рассматривая книги и вещи. – А это тоже твое? – она достала голубую рубашку, край которой торчал из неплотно закрытого шкафа.
- Это? – Я забрала у мамы вещь и с деловитым видом повесила ее обратно в шкаф, на этот раз аккуратно. – Нет! Это мужа!
- Ты замужем?! – хором удивились родители.
- Ну… - протянула я таким тоном, после которого всегда добавляю: «А вы не знали?», - да.
- Давно? – поинтересовалась мама.
- С две тысячи девятого.
Я по-прежнему держала себя в рамках абсолютного приличия, чему за годы проживания под одной крышей (в одном доме) научилась у Джи, но этот перетекающий в допрос разговор нравился мне все меньше и меньше. Казалось, еще пара фраз в этом духе, и я закиплю, как старый электрический чайник. Видя мое состояние, мама сменила тему.
- Мы тут тебе кое-что привезли, - мама вручила мне белый пакет, - уберешь тогда куда надо.
- Ага, - откликнулась я, - заглядывая в пакет.
Собственно говоря, ничего сверхъестественного и праздничного, как и стоющего, я там не обнаружила, только «стандартный набор», который я получала дома раз в две недели: после маминого похода в местный торговый центр. Состоял он из двух плиток молочного шоколада, пяти штук вафель в шоколадной глазури с арахисом, четырех двадцатиграммовых пакетиков картофельных чипсов, пакета жевательного мармелада в виде мишек и три упаковки лимонно-медовых леденцов с жидким центром.
«Они по-прежнему считают меня нуждающимся в опеке подростком, легко подкупаемым сладостями, - подумала я утомленно, но тут же в голове мелькнула мысль противоположная, - а, ладно! Леденцы и чипсы – мне, все остальное – дочке!».
- Муж-то где? – спросил отец.
- На работе, - отмахнулась я, - он у меня педагог, медик и ученый по совместительству!
- Странно, как такой умный и образованный человек мог обратить внимание на такую инфантильную дуру как ты! – поразилась мама. – Кстати, как учеба? На кого конкретно учишься: консультанта или нотариуса?
- Преподавателя дошкольного образования, - невозмутимо ответила я. – Воспитатель детсада, короче.
- Так ты уже было точно определилась с юристом! – не переставала удивляться моим «выходкам» мать.
- Определилась, но никто не говорил, что у меня к этому душа лежит, да и возможность у меня была только такая, - пожала плечами я. – А теперь и возможность есть, и желание; и педагоги тут нужны гораздо больше юристов, и лично выгодно выходит.
- Что это значит?
Не успела я и рта раскрыть, чтобы ответить, как за в дверях невесть откуда возникла Лилиана, одетая в розовую куртку, теплые брюки, полосато-красную шапку на завязках,  такие же варежки и фиолетовые сапоги.
- Мама! Я тетю «Шему» (Шельму) с Джубили и Бертой проводила! – прокричала она, бросаясь мне на шею, - Можно я мистеру Саммерсу и Марку помогу «еку» наряжать?
- Иди! – позволила я, поцеловав ее в щеку, - дай только куртку помогу тебе снять!
Лилу согласно кивнула, подставляясь мне для раздевания. Я с невозмутимым видом выполнила свою материнскую обязанность: сняла с малышки верхнюю одежду и повесила все на спинку кровати. Родители несколько ошарашенно следили за разварачивающимся действом, недоуменно переводя взгляды с меня на девочку и обратно.
- Мае, ну я могу идти «еку» наряжать?! – спросила нетерпеливо Лилиана, когда, уже избавив ее от теплых вещей, я помогла ей скинуть сапоги.
- Теперь можешь! – ответила я, вставая с колен, и, видя, что девочка приняла серьезный вид, неподвижно встав передо мной, добавила: - Лилу, есть дверь!
Девочка насупилась, не понимая, почему ее так ВДРУГ ограничили в силе, указав на существование традиционных способов перемещения, но праздничное настроение взяло верх, и уже через пару мнгновений она босиком понеслась через весь этаж вниз: в гостиную.
Мой рыжеволосый ангел унесся в направлении приготовлений к празднику, а в комнате все еще царило полное молчание. Я не проникала в головы родителей, но мне кажется, я и так знала, о чем они думали, услышав крик Лилу «Мама!». А может, и не знала… Но выносить пару испепеляющих немыми вопросами взглядов, было выше моих сил, и я, набравшись наглости, встала руки в боки.
- Вопросы? – уколола я родителей полным сарказмом тоном.
- Что, отказная… - спросила мама, все еще теша себя надеждой, что в целом моя жизнь не сильно изменилась, вспомнив ради этого даже привычку детей, находящихся на опеке государства, называть каждую женщину мамой, - девочка?
- Нет, - назло ей и даже самой себе не стала лгать я, хотя у меня были стопроцентные шансы замять это дело, - моя дочь. Лилиана. Лилу.
- Не сходи с ума! – закричала внезапно мать, схватившись за сердце. – Девочке года три, а тебе только двадцать.
- Еще пока два. Три будет в январе, - хладнокровно ответила я, - я забеременила через несколько дней после семнадцатилетия.
Снова воцарилось гробовое молчание, но теперь я чувствовала себя королевой положения: совесть моя была чиста, хотя я и не считаю, что она была грязна до этого. В конце-концов, как выразилась когда-то давно Эми, это моя жизнь, и что хочу, то я ней и делаю.
- И ты ничего нам не говорила?! – воскликнул, распаляясь отец. – Мы для тебя, значит, пустое место?
- Просто к слову не приходилось, - сообщила я как само-собой разумеющееся, - да и к чему? Изменилось бы что от этого?…
- Ты что, совсем идиотка?!! – заорала мама. – Соображаешь, что говоришь?
- А что такого? – пожала я плечами. – Вы что, аборт бы заставили меня сделать? Забрали? Ну, что?!
- По крайней мере знали, что у нас есть внучка, - сказал отец, и по тону было понятно, что взрослый мужчина просто-напросто обиделся, точно ребенок, как будто сам факт существования Лилианы для них – важная вещь.
- Ну, узнали? И что?
- Дай нам хоть поговорить с ней, что ли? – Чувствуя, что отец, ОТЕЦ, который души во мне не чает готов меня измордовать как последнюю шлюху, мать попыталась разрядить обстановку.
- Тебе зачем? – продолжала стоять на своем я. – Выискивать неполноценности? Рассказывать, какая мать у нее бесстыдница?
- А что еще ты заслуживаешь? – Отец сорвался и дал мне пощечину. – В детстве жалел тебя, а теперь скажу: гадина ты, оказывается!
- Коль, хватит, она неспециально. Просто думала, что вечно можно будет скрывать, - сказала не без безразличия мама. – А ты теперь знай, как отца злить! Зато когда он на меня кричал, ты смеялась.
- Я не смеялась, - ответила я так, как отвечаю обычно миссис Даркхолм: искренне, но настороженно. – Вы точно Лилу ничего плохого не сделаете?
- Она наша внучка, - заверила мама, - даже если захотим – рука не поднимется.
- Хорошо, сейчас я ее позову.
«Но учтите: малейшая попытка морального издевательства, и вы горько пожалеете…» - добавила я мысленно, чтобы они не узнали об этой фразе.
После всего, я приложила ладони к вискам и телепатически позвала дочку. Она, в снопе светящихся искр, через секунду появилась в комнате.

Все прошло не так уж плохо по сравнению с тем, как могло бы это быть в худшем своем варианте: они сначала разглядывали Лилу со всех сторон, потом попытались выведеть у малышки, хорошо ли ей живется, а потом и вовсе прониклись и к вечеру относились к девочке, как к самому желанному
- Мам, можно шокаладку? – спросила Лилу, уже начиная раздирать на одной из них упаковку.
- Перед ужином? – усмехнулась я. – Вообще-то не положено: потом есть не будешь…
- Ну, ма-ам! – захныкала девочка. – Я буду есть!
- Две полоски – не больше! – настояла я, - добавки возмешь после.
- Вот - все твое воспитание! – фыркнула мама. – Стоит надавить – и ты сдалась.
- Не стоит ограничивать ребенка в его радостях, - глубокомысленно изрекла я, - тем более рожденного в «Иксе»: им и так приходится много выносить от судьбы.
Тут, точно подтверждая, что опасность может настигнуть икс-менов в любое самое неподходящее время, переговорник, приколотый к водолазке, призывно засветился. Я включила его и услышала голос мужа:
- Что случилось?! – спросил он взволнованно.
- Ты это мне? – удивилась я. – Ничего не случилось, а что?
- Ты что мобильный не берешь? – В голосе Зверя послышалось возмущенное облегчение. – Я тебе семь раз набирал!
- Ну, не слышала я… Ты ж знаешь: он на вибро стоит, да я еще вчера от хорошей жизни закинула его куда-то! – повинилась я. – Ладно. Просто так звонил?
- Нет. Сказать, что в честь праздника будет застолье на работе, и…
- Короче, ясно! – перебила я его. - ТЫ задержешься на работе.
- Нет, я приду домой пораньше, - оповестил он, - ты же знаешь, я в корпоративах не учавствую: мне «Института» хватает.
- Не, ну мало ли… Хорошо. Жду. Целую.
- Пап, я тоже! – крикнула Лилу, вставая на ципочки и пытаясь сделать так, чтобы лицо было на уровне переговорника, - тоже «цеую»!
- Слышал? – усмехнулась я и тут вспомнила, что забыла уточнить, – Ну, ты через сколько приедешь?
- Да я уже в тут на перекрестке на светофоре стою, - ответил он, - буду минут через пятнадцать.
- Ладно, жду.
Я отключила переговорник и, вздохнув, посмотрела на родителей, не зная, что делать. То, что я замужем, они пережили, то, что у них есть внучка, кажется, тоже, но при виде Генри они врядли обрадуются.
- Муж? – спросила мать, больше утверждая, чем интересуясь.
- Он. Сказал, что скоро будет.
- Как зовут-то?
- Генри.
Раздался стук в дверь, но Генри не мог так быстро добраться, ведь с момента его звонка и двух минут не прошло, а все остальные были заняты приготовлениями к празднику, и мое присутствие или отсутствие им ничего особого не давало.
«Вот только гостей мне сейчас не хватало! Надеюсь, это не Мистика забежала тайком меня поздравить или Жаб какой-нибудь! А то очередного скандала со Скоттом не избежать! – подумала я. – Хотя, с чего бы это быть тут “Братству”?»
- Да-да! – откликнулась я, убирая с глаз челку. – Войдите!
- Приветик! – приоткрыв дверь, заглянула в комнату Ребека.
- О, Бекки, привет! – откликнулась я. - Проходи.
Девушка открыла дверь чуть пошире и, немного задев ею по спине мою маму, извинилась. Последняя чуть-чуть отошла, чтобы дать  дорогу, и ее взгляд невольно скользнул по гостье.
«Еще хлеще!» - отметила про себя я.
Мама еле выдавила из себя непринужденное «Да ничего!», и поспешила отвернутся, чтобы не видеть полукошку, а папа и вовсе попросил разрешения выйти пройтись по коридорам Икса. Бекки была разодета к празднику: черное блестящее платье, плотно облегающее по фигуре, черные, опять же,  лаковые туфли на высоченном каблуке и черный ободок, убиравшей назад ее длинные светлые волосы, подчеркивая острые аккуратные ушки на макушке. Губы она накрасила легким розовым блеском.
- Прости, я не знала, что у тебя гости! – виновато воскликнула бывшая одноклассница. – Знакомые?
- Родители, - поправила я. – Ты что-то хотела?
- Ты на праздник в студенческое заглянешь? – спросила она. – Или нам опять без тебя гулять?
- Постараюсь заглянуть, - пообещала я, - а там зависит от того, будет ли у меня возможность улизнуть, никого не обидев.
- То есть в принципе, тебе место забить? – уточнила она.
- В принципе – да, - ответила я, - а там уж как получится!
Я еще раз искренне улыбнулась подруге, унесшейся в направлении актового зала или студенческой столовой, что в принципе, одно и тоже. Как только Ребека вышла, отец, точно почувствовав это, вернулся в комнату.
- Что это было?! – облегченно выдохнув, спросила мама.
- Что «Это»? – ответила я вопросом на вопрос. – Девушка-кошка? Это Ребека: моя бывшая одноклассница и подруга.
- Как ты уживаешься с такими недочеловеками?! – поразился отец. – Я тут по этажу прошелся, где двери не заперты, много тут таких.
«Ну вот! И как терпеть эти выражения? - Сохранять спокойствие становилось все сложнее. - Если родители испугались Ребеку, то что они почувствуют, узнав что я живу с “огромным коренастым приматом с синей шерстью, в котором человеческого – только душа и разум”, как не слишком лестно выразился на его счет один автор из разряда фанфикеров? А может, не надо им его видеть? Хотя, если уж окунать их в пучину моей жизни, то окунать хорошенько, с головой! Но сквозь корыстные мысли о мести, о показе моего счастья и самоудовлетворенности проскальзывали и искры совести: родители, наверняка, устали с дороги.
- Пойдемте, что ли, пока моего нет, я проведу вас в комнату для гостей, - предложила я с видом глубочайшей заботы, - а то потом замотаюсь!
- А что, мы тебе мешаем? – в свойственной ей манере спросила мама.
- Нет! Просто надо же вам где-то разместиться?  – ответила я несколько раздраженно. – К тому же, сегодня праздник, и у меня не будет другого времени, чтобы показать вам комнату! Я же не говорю, что вам обязательно там сидеть до конца визита!
Не дожидаясь возражений и не в настроении начинать очередную ссору, я открыла дверь в полной готовности покинуть спальню, но выйти мне так и не удалось. На пороге стоял Генри.
- Здравствуй, родная! – он крепко обнял меня и нежно поцеловал в щеку. – Как день? Родители уже приехали?
Я вздохнула и ладонью указала ему на своих мать и отца. Муж прошел в комнату и по-родственному поприветствовал их.
- Очень приятно! – ответила породившая меня женщина, хотя и не скрывала гримассу глубокой неприязни и брезгливости на своем лице. – Алин, можно тебя в сторонку?
- Знаю я твои «сторонки»! – воскликнула я. – Если есть что сказать – говори, не стесняйся.
- Да что ты с ней теперь церемонишься?! – возмутился отец. – Вышла за какого-то примата – пусть выслушивает!
- Папа! – От отца я такого никак не ожидала.
- Ничего, Эл, не возмущайся! – Генри как всегда попытался сгладить острые углы своим поведением. – Если разобраться биологически, то люди – тоже приматы.
- Алин, ты, по-моему, хотела показать нам комнату? – с намеком спросила мама.
Я кивнула, и уже с облегчением подумала, что у мамы хватило ума не устраивать скандала на весь особняк, и все обошлось, но тут услышала возмущенное: «А это что?!!». Обернувшись, я увидела в руках у мамы тройную рамку с фотографиями: на левой были изображены мы в обнимку с Генри; я в то время была уже на восьмом месяце беременности, но картину для пущей важности украшала «фотошопная» надпись: “Ждем-с прибавления”, на второй – я с близняшками сразу после родов, на третьей – последнее фото моих девочек, сделанное в этом измерении. Мои малышки, любимицы, первеницы, как они сейчас?

Вот и написана очередная серия сего сериала. Просьба прочитать и оставить отзывы! И... Простите за столь большой перерыв.
[b]Глава 43
Был четверг. Апрельский день радовал своим теплом и капелью, звенящей с крыш. Природа медленно, но верно просыпалась ото сна, готовясь к новому своему возрождению. Самое знаменательное событие за все прошедшее время – то, что «Институт для одаренной молодежи» официально был переименован в «Центр образования для одаренных детей и молодежи» и с этих самых пор включал в себя не только старшие классы и непосредственно институт, но и младшую школу с ясельной группой детсада. Конечно, ради этого пришлось пожертвовать мужским крылом студенческой части, но, я думаю, что бы там не брюзжали парни, дело того стоит. Вот уже неделю, как я официально работаю воспитательницей. Проблем, конечно, это прибавило, но с учетом того, что «неразлучная детская троица»: Марк, Майк и Лилу – были зачислены туда первыми, мало что отличало работу от простых «посиделок» по просьбе. Вот только уже с третьего дня после открытия, когда появились первые «не  блатные» воспитанники: сразу пятнадцать разновозрастных непосед, среди которых были и обычные дети, родители которых буквально вытрясли из Ороро, поставленную директором сада и завхозом одновременно, согласие на запись детей в сюда, потому что де: «До него нам ездить удобнее, чем до старых», голова у меня сразу пошла кругом.
Вот и сейчас в данный конкретный момент, строча в дневнике, приходится одним глазом следить, как бы эта ватага не стала делиться на своих и чужих, но все спокойно.
- Тетя Эл! - довольно басовитый, но все же еще ломающийся голос застаил меня вздрогнуть.
Я обернулась и увидела позади себя Алика. В одной руке он держал портфель, в другой – спортивную сумку.
- Алик?! – Я была немало удивлена визиту паренька в будний день. – Ты чего тут во вторник делаешь?
- Пришел поговорить с крестной, - спокойно ответил он. – Она дома?
- Да. Вот только тебя в пансионе не хватятся? – забеспокоилась я. – Твой дед может что-то заподозрить, и тогда всем будет плохо…
- Не волнуйтесь! – успокоил мальчик. – Магнит думает, что я у друга-мутанта и склоняю этого друга на нашу сторону.
- Ну, если так, - Я мило улыбнулась. – Иди. Шельма, должно быть, в актовом зале; репетирует перед концертом.
Получив ответ, Александр развернулся и зашагал к выходу из группы. По всему виду юного существа было видно, что на душе у него неспокойно или грызет какая-то проблема. Но я на своем опыте убедилась, что у участников «Бейвильского братства» лучше лишний раз ничего не спрашивать, если они сразу напрямую не хотят этого говорить, иначе проблемы гарантированы. Практически уже скрывшись за дверью, Алик неожиданно остановился и развернулся ко мне:
- А девочек еще не нашли? – спросил он, чего не было уже давно: года полтора.
- Еще нет… - печально выдохнула я. – Нет никаких следов…
- Жаль… – протянул он. – Извините, я не должен был спрашивать, просто в канун рождества у меня внезапно накалилась метка… Я думал, Олеся вернулась... Знаю, когда она исчезла, я был еще маленьким, и любой другой ребенок на моем месте давно бы забыл не только ее внешность, но и факт существования. А мне сила не дает…
Произнеся это, он вдруг замолчал и, поймав мой взгляд, стал не отрываясь смотреть мне в глаза. Сначала ничего особого не происходило, просто выносить столь пристальное рассматривание было тяжело, но затем я уже не видела ничего, кроме расширенных зрачков Александра: он погружал меня в свои воспоминания.
Картины младенчества и раннего детства были расплывчаты и проносились с неимоверной скоростью так, что я даже не запомнила их, но они были всего-лишь дикорациями – на переднем плане отчетливо и ясно, вплоть до мельчайшей черты, стоял облик Олеси. В возрасте, в котором были дети на момент их последней встречи, и речи не могло вестись о любви, как об отношениях мужчины и женщины, но между моей дочерью и сыном подруги уже тогда зародилась сильная привязанность. Именно такая, какая со временем переходит или в безмолвное подчинение, или в «вечную» любовь. Не знаю, насколько правомерно это утверждение применительно к детям, но ЭТИ дети были друг для друга надежнейшей опорой. И я чувствовала в сознании мальчика глубокую тоску.
Внезапно картинки детства сменились, и образ девочки растаял как предрассветный туман. Вместо этого четко установился вид пансиона Братства. Ленс развалился на диване, закинув ноги на журнальный столик, стоявший перед ним, и нес всякую чепуху, обращаясь к сыну. Видя это как бы глазами Александра, я чувствовала его непонимание поднятой темы, безинтерес к бреду, но в то же время желание выслушать из-за любви и привязанности к отцу. Подошла Ванда, одетая в простую домашнюю одежду, и попыталась увести Алика подальше от Вулкана, и сам мальчик понимал, почему. От этого Александру, а в тот момент и мне, стало очень неприятно: хотелось вырваться, что-то сказать им обоим, в то же время осознавая фиаско. Подростку с еще не вполне устоявшейся жизненной позицией и психикой, было жаль родителей. Он любил отца, поскольку был похож на него как две капли воды, поскольку других обитателей «Бейвильского братства» либо побаивался так, как деда или его жену (Мистику), или испытывал брезгливую неприязнь, как к Жабе, Пузырю, Пиро или Оползню. Но в то же время любил и мать, и жалел ее, ведь прекрасно понимал, что нет между родителями никакой любви, а возможно, не было никогда. Что мать, видя его привязанность к Ленсу, просто не хочет оставлять сына безотцовщиной, прекрасно понимая, что жизнь под одной крышей после развода станет невыносимой для них всех, и поэтому терпела Алана.
- Сынок, иди, пожалуйста к себе, - сказала Ванда, выведя сына в коридор, - нам с твоим отцом надо серьезно поговорить. Наедине!
- Мама, когда ты так говоришь, я пугаюсь, - заметил Алик.
- Не бойся, мы просто поговорим, - И Ванда снова зашла в комнату.
Александру стало совсем плохо. Он чувствовал, что вся его дальнейшая судьба изменится в этот день безвозвратно. Понимая, что все попытки матери уберечь его от ненужного стресса бессмысленны, Алик решил ослушаться и остаться с намерением все услышать своими ушами. Затаившись как охотник, подстерегающий добычу, юный телепат напряг слух и приложил глаз к небольшой щелке между дверью и косяком.
- Послушай, мне надоело терпеть, - раздался из-за двери приглушенный голос Алой Ведьмы, – когда ты пристаешь со своим бредом ко мне, я терплю. Терплю, потому что знаю, как дорожит тобой Алик. Но ты уже настолько пропил свой мозг, что ты и его втягиваешь в свои разглагольствования!
- Это не бред, - соответствующим для человека нетрезвого голосом парировал Ленс, - а уроки выживания! Или ты считаешь рассказ о том, как благополучно миновать тюрьмы, по-просту подкупив охранника, - ненужная информация при нашей жизни?
- Нужная, но не в такой форме, в которой ты ее преподнес! – Алая Ведьма не теряла свойственного ей достоинства. – Я не для споров завела этот разговор. Я думаю, наша совместная жизнь потеряла всякий смысл в последние годы…
- Молчи, женщина! – В дочь Магнита полетела пивная кружка. Ванда успела увернуться, но стеклянный сосуд, со звоном коснувшись паркетного пола, разлетелась вдребезги. – Я твоя единственная защита! А то… Не стоит сбрасывать Жабу со счетов!..
Вулкан поднялся с дивана; еле держась на ногах, подошел к жене и с омерзительным выражением лица пародируя Тодда, начал залезать женщине под одежду, целуя в лицо и шею, и злобным шепотом приговаривал: «Вот как все будет без меня!»
Как ни старалась Алая Ведьма сдержать данное сыну обещание,  развязное поведение мужа вывело ее из себя. Ловко вывернувшись из пьяных объятий мужчины, Ванда изменила реальность вокруг себя и заставила диван превратиться в нечто желеобразное и словно живому существу приказала этому предмету мебели захватить Ленса и не выпускать.
- Лучше Тодд, чем ты в таком состоянии! – И Алая Ведьма вышла, едва не сбив с ног Александра. В комнате все тут же пришло в прежний порядок, лишь Алан, явно протрезвев после «встряски», непонимающе смотрел на закрытую дверь.
Видимо, в тот момент мальчику жутко хотелось заплакать, потому что и мое горло сжал неприятный комок, а общее эмоциональное состояние было на грани истерики. И я бы действительно начала в приступе отчаяния биться головой об стену и метаться из угла в угол, если бы раздавшийся извне шум не помог мне вырваться из воспоминаний сына подруги.
- Надеюсь, Вы не увидели ничего лишнего? – спросил обеспокоено Александр. – Просто я очень редко пользуюсь силой, поэтому могу время от времени терять над ней контроль.
- Смотря что ты мне хотел показать, - уклончиво ответила я, натянуто улыбнувшись.
- Только то, что я до сих пор помню Лесю и даже иногда скучаю.
- Тогда будем считать, что ничего кроме этого.
Я прекрасно понимала, что уж кто-кто, а я самый последний человек, имеющий право утешать Алика, а тем более, давать ему советы. Было очень его жаль, но еще больше, как женщине вполне взрослой, жаль Ванду. Я с первых дней, как узнала о союзе Алой Ведьмы и Вулкана, считала этот брак не самой лучшей идеей, ведь Ленс как нельзя лучше соответствовал своему прозвищу. Не раз я говорила в приватных с Вандой разговорах, что отцовство Алана в отношении Александра не повод терпеть набившего на душе оскомину мужа, что в отличии от решения вернуть себе законного, родного сына возраждать ради его воспитания крошащийся уже тогда полуфиктивный брак, – ошибка, и не стоило идти на такие жертвы только ради того, чтобы ребенок, несмотря на воспитание в полноценной семье, видел мать несчастной. Что не было необходимости в браке, потому что Алик был еще мал и ни к кому в «Братстве» не привязан, и ему ТОГДА было все равно, кого называть папой. Самое страшное, понимала это и сама Ванда, но она так любила сына, что пыталась создать для него хотя бы иллюзию полноценной семьи и готова была терпеть любые лишения ради него, к тому же была уверена: вся «лихость» Вулкана – это по молодости, для поддержания образа злодея и со временем пройдет. Сколько я ни говорила ей, что горбатого исправит только могила, она лишь отмахивалась. «Стерпится-слюбится» - говорила она, сама не подозревая, чем это может обернуться в будущем и какую травму нанесет тому же Алику в дальнейшем.
- Ну, я пойду! – Александр вывел меня из размышления. – Может, крестная в силах будет помочь мне...
- Конечно, - ответила я, - иди. – И вновь погрузилась в пучину работы.

Прошло несколько минут после того, как Алик покинул помещение группы детсада. Я разбиралась с парочкой неполадивших меж собой мальчишек-воспитанников, когда в кармане завибрировал мобильник.
- Это все он! – пищал трехлетний мальчик, указывая на своего соперника-мутанта такого же возраста, - он первый меня ударил!
- Нет, - протестовал второй, - я его ударил, потому что он обзывался!
- Так, дети, тише! – строгим, но не повышенным тоном сказала я. – В ссоре всегда виноваты двое!
С этими словами я вышла в коридор, чтобы заглушить крики детей, разделившихся уже, по-видимому, на два лагеря.
- Алло, - даже не посмотрев на дисплей, усталым голосом произнесла я.
- Привет! – На том конце провода раздался тихий, но счастливы й голос Джины. – Поздравь меня!

***

В небольшом городке Ору-Негро неподалеку от Сан-Пауло (623 реальность) была уже поздняя ночь. Уже несколько часов бушевала непогода. Сквозь плотную  пелену дождя не было видно на расстоянии вытянутой руки, небо с четкой периодичностью рассекали тонкие лезвия молний; ветер срывал листву с крон деревьев и обрывал линии элекропередач.
Джина Грей проснулась среди ночи в холодном поту и сначала подумала, что ее разбудили отзвуки урагана и только потом начала припоминать разбудивший ее кошмар.

Джине снилось, что она стоит на вершине горы, повелительно возвышающейся над морем. Последние розоватые отсветы заката отражаются в тихой водной глади точно в зеркале. Легкий теплый ветерок, который не в силах поднять на воде даже легкую рябь, приятно развевает волосы, и на душе спокой и легко. Внезапно ветер начал усиливаться, в воздухе пахнуло холодом, небо затянуло тучами, и вскоре поднялся ураган и полил сильный дождь. Женщина стала поспешно спускаться, но чем ниже спускалась, тем расстояние до конца пути становилось все больше. Прошло некоторое время, одежда и волосы женщины вымокли до нитки, дыхание сбилось, ноги подкашивались, и вот, когда, казалось, силы совсем оставили телепатку, прямо над ее головой, едва не задев мощным огненным крылом, пронесся Феникс, и в его орлином крике икс-менка услышала: «Пора!».

- Джин, что-то случилось? – Соседка миссис Грей-Саммерс – миловидная молоденькая девушка по имени Адриана (хотя ее настоящее имя – Яна) -подняла голову.
- Нет, ничего! – поспешила успокоить ее Джина. – Просто плохой сон.
С этими словами Джина вновь опустилась на подушку в попытке уснуть, но в голове не прекращал предательски вертеться кошмар. Женщина смутно догадывалась, что могло означать сие видение, но...
Она встала и вышла из комнаты. Сердце продолжало бешено стучать.  Неужели сон пророчит скорое возрождение дитя кристалла?
«Нет! Не сейчас! Не время!» - взмолилась про себя телепатка, но было уж поздно. Ее тело пронзило давно забытое ощущение боли, но икс-менке удалось сдержать себя от крика. Она по опыту своему знала (ведь у нее есть и старший ребенок), что паникой ничего не решишь, поэтому как можно спокойнее постаралась вернуться в спальню. В тот момент ее не волновала боль и сам факт родов, ее волновало одно – возрождение огненной птицы. Как это будет? Кто это будет? Человек, мутант или просто сущность в телесной оболочке? Будет ли ребенок иметь свою  волю или все будет так, как когда-то с ней? Вопросов было больше, чем ответов. А за окном продолжал бушевать ураган.
Услышав звук вновь захлопнувшейся двери, Адриана поднялась и, взглянув на бледное взволновонное лицо сожительницы, подбежала к ней.
- Что с тобой? – взволнованно спросила она, хватая Джину под руки и помогая усесться на кровать. – Тебе плохо?! Ребенок?!
- Да, - Сделав усилие, телепатка поправилась на постели.
- Боже мой! – засуетилась Адриана. – Я сейчас вызову доктора!
Девушка метнулась к телефону, сняла с базы радио-трубку, но тут же в отчаянии отбросила ее от себя.
- Что?! – посмотрела на нее Джина.
- Эллектричества нет! – фыркнула собеседница. – Но ты не волнуйся, я сейчас!

- Лидия! Лидия! – услышала сквозь сон хазяйка пансиона. – Ли-ди-я!

Она нехотя открыла глаза и, предварительно включив ночник, стоящий на тумбочке посмотрела в сторону голоса. В создавшемся полумраке женщина увидела тонкий силуэт Адрианы-Яны с растрепанной копной длинных русых волос и взволнованным видом, теребившей Лидию за плечо.
- Что такое, Яна? – сеньора посмотрела на золотые наручные часы. Стрелки показывали без двадцати три. – Еще ночь!
- Лидия, Джине нужна помощь! – в панике вскрикнула будившая, даже не обращая внимание на то, что ее назвали настоящим именем, о котором она давно уже забыла. – Она...
Девушка не договорила: хозяйка пансиона поняла все с полуслова и, вскочив с постели, быстро начала одеваться.
- Ты уже вызвала скорую? – спросила Лидия, уже несясь по коридору.
- Скорую?! – Девушка посмотрела в спину Лидии таким взглядом, словно слышала это слово впервые. – Нет... Я думала съездить за доктором. Это будет безопаснее для Джины...

Вышеозначенный дорктор жил всего в нескольких десятках километров от русской общины, но из-за непогоды они с Адрианой добрались до пансиона лишь через три часа, когда самый главный процесс был в самом разгаре, и крик роженицы из параллельного измерения переодически оглашал пансион, наводя непонятное волнение на всех его обитателей. Таинство рождения происходило в этом доме не первый раз, но в первый раз такое щемящее волнение закралось в сердце людей. В этом счастливом или несчастном измерении не было мутантов, люди не имели контактов с инопланетянами, род колдунов, магов, ведуний и ведьм ограничивался пресловутыми экстрасенсами, в жизни не сражавшимися с нечистью, а Феникс – просто красивая легенда и символ возрождения и вечность надежды, но не более. Этой великой сущности не место было в этом мире и, что еще более очевидно, в этих стенах, но энергия мира призвала ее на помощь, и каждый, находившийся рядом, бессознательно ждал возрождения огня. Да и саму Джи не столько заботила боль физическая, сколько то, что выйдет. Крик и сосредоточение на самом процессе помогало отвлечься от куда более тяжких моральных мучений, и призыв доктора не думать о боли и сосредоточиться на ребенке казался ей жестокой насмешкой.
- Сейчас родится! – услышала Джина голос акушера сквозь собственный нечеловеческий крик, боль постепенно схлынула и раздался уже другой, младенческий крик.
Но что это был за крик! В обычном первом возгласе новорожденного слышался прикрытый человечемким голосом орлиный крик – крик Феникса, а изо рта и глаз младенца вырвались потоки света или энергии. Все присутствующие в комнате отшатнулись, и лишь спустя пару секунд, немного придя в себя, доктор сообщил: «Девочка!».
***
Через пару часов, как только из сада забрали последнего ребенка, я открыла портал и переместилась к Джине. Она полулежала в постели, а на руках ее мирно посапывал маленький сверток. Но после всего, что я узнала из телефонного разговора, что эта малышка впитала в себя всю силу Феникса, выдержать которую едва смогла в свое время сама Джина, мне стало несколько не по себе, и просто не могла представить, каково сейчас самой телепатке.
- Ну, как ты? – полушепотом спросила я подругу, подмигнув ей. – Поздравить или посочувствовать?
- А то ты не знаешь, как это бывает после этого! – в тон мне отозвалась рыженькая. – Сама еще не знаю...
- Ладно! Как назвала?
- Анна, - Джина вздохнула.
- Имя «Рейчел» отпало сразу? – Я продошла поближе к кровати, чтобы поближе разглядеть лицо новой носительницы Феникса.
Признаюсь честно, то от этой малютки я ожтдала чего-то необычного: серьезного взгляда, светящихся глаз или просто «степенного вида», но внешне это была самая обычная девочка – одна из тысяч миллионов индивидов, родившихся в реальности №623 на рассвете этого дня – просто младенец, спящий на руках матери, но в ее силе нельзя было усомниться даже самому величайшему скептику. Нечто невидимое и неосознаваемое в этой малышке говорило: «Я – сила! Я – величие! Я – ФЕНИКС!!!». Даже во мне, несмотря на то, что я была не последней по силе телепаткой и ведьмой, проснулся какой-то непонятный трепет. Но в то же время он уступал место обычному умилению, возникающем обычно у многих при взгляде на младенцев.
- Это было не совсем мое решение, - ответилп Джина с выражением какой-то обреченности. – Феникс сам выбрал себе имя.
Мне не нравится твой тон, - заметила я, - к чему эта обреченность? Во-первых, огненная птица не захватывала тело и разум ребенка – он изначально был частью ее. С самой первой клетки. Они уже единое целое, как и я с той погибшей ведьмой рода Уоррен, что вселилась в меня, когда я родилась, и твоя дочка будет расти обычным ребенком или не совсем обычным, потому что мутантом, но... Это не будет уже тот Феникс, что мучал тебя! Ну, а во-вторых, - Я придала голосу шутливую окраску, которая,  по моему мнению, должна была подбодрить Джи, - Анна – тоже хорошее имя.
- Не будь ребенком! – возмутилась телепатка.  – Дело вовсе не в имени,  а... – Ей с трудом давались эти слова, - в том, что Феникс не одно целое с девочкой, как говоришь ты, он управляет ею, как и мной!
- Это пока... – успокаивала я телепатку, - они еще не успели окончательно слиться! Ведь вряд ли «птичка» могла опуститься до уровня эмбриона. Это пройдет со временем!
«Какую же чушь я несу! – остановилась я на пришедшей мне в голову мысли, - никто не может знать, как все будет...». Но не могла же я сказать это Джине в лицо! Да и сама пыталась верить, что будет так. У меня появилось желание сменить тему, но подруга опередила меня.
- Что там Джарда? – поинтересовалась она.
- Да что она может быть? – пожала я плечами, вспоминая взбешенное лицо принцессы Ши’Ара после того, как она узнала, что Джине удалось так ловко бежать. – По-началу рвала и метала! Клялась повесить ни в чем неповинных офицеров, следивших за тобой, но после того, как Лиландра пригрозила ей воспользоваться своим властным правом и отобрать у зарвавшейся девчонки ее «любимую игрушку»: личную армию и полную власть над ней – Джарда, скрипя зубами и в полной готовности расцарапать сестре лицо, удалилась обратно в Империю, где отстранила не только Орэлитоса, но и Мэлора от дел.
- И этим все кончилось? – усомнилась телепатка.
- Ну, нет, конечно, - утвердительно кивнула я, – время от времени она все же наведывается и выжидает, когда ты вернешься и отдашь Нового феникса ее милости, а вместе с ним – путь к Эмкрону.
- Я сделаю все, чтобы она не получила ни того, ни другого! – эмоционально заявила молодая мать, но тут же голос ее поник, - но я не могу оставаться здесь вечно... – прибавила она. – Все же не стоит забывать, что у меня в «Институте» остались муж и сын, да и это измерение не мое, как бы ни хорошо меня тут приняли.
- Я уверена, выход найдется и вы с Аниньей сможете вернуться домой.
- Мне кажется, я его уже нашла, но проверить мы это сможем только когда я вернусь. А потому, не могла бы ты перенести меня обратно?
Я даже опешила. Джина родила только сегодня утром, а уже собирается перемещаться! Или она уверена в том, что делает, или ей настолько плохо, что уже все равно, ибо рисковать эта представительница расы Homo superios не любит. Я пристально посмотрела ей в глаза: уж не шутка ли это? Нет, Джина говорила абсолютно серьезно. Она была уверена в достижении нужной ей цели, какой бы она ни была.
- Ты точно в этом уверена? – тем не менее уточнила я. – Не лучше ли тебе еще отлежаться денек-другой?
- Отлежусь в лазарете – ничего не случится! – уверенно произнесла она.
- Но смысл тогда в этой всей авантюре, если ты сейчас готова отдать дочь на растерзание шиарцам?
- Знаешь, у меня было время подумать, - невозмутимо ответила Джи, - и я не говорю, что отдам Анну на растерзание кому бы то ни было. Я уверена в том, что делаю!
- Но...
- Не будь ребенком! – в очередной раз повторила телепатка, и мне ничего не осталось, как сдаться под ее напором.
Действительно, какое мне дело? Надоело уже соваться во все и пытаться помочь, когда в моей помощи не просто не нуждаются – не хотят принять ее. Да и пока до Джарды «дойдет», что миссис Грей-Саммерс вернулась, и мать, и дитя будут в безопасности. Скрипя сердцем, я открыла портал, и Джина с ребенком шагнули в него. Через секунду мы были в гостиной нашего особняка, и я остолбенела, глядя впереди себя. На диване в вульгарной позе сидела Джарда Нирамани. Увидев нас, она ехидно улыбнулась, слегка раздвинув рубиново-алые губы, и в глазах ее мелькнула искра.
- Ну, как я и думала, - произнесла она безразлично, как бы скучая сверяясь с часами. – Сорок восемь часов псионического воздействия (как Вы, земляне, говорите: «капания на мозги») – и вот он – Феникс – в моих руках!
Джардинья усмехнулась, наблюдая немую сцену, а я чувствовала, что действительно не могу ничего сказать, но не потому, что нечего или язык не слушался, а просто вместо слов в моей голове крутились спошные эмоции неприличного порядка. Пока я приходила в себя от неслыханной наглости Джарды, Джина уже поняла ход вещей:
- Но ведь это невозможно! Никто из Шиарцев и прочих инопланетных рас не имеет права перемещаться в те измерения, где не могут подстроиться под естественных ход вещей! – воскликнула она, крепче прижимая к себе дочь. – Это запрещено правилами! Это может обернуться Вселенской катастрофой!
- Ключевое слово тут «инопланетные расы», - развела руками принцесса, - а не было их в том захолустном мирке! Я договорилась с некоторыми людьми, которые заинтересованы во власти Эмкрона... Так что позвольте мне получить доступ к нему!

Ага! Разбежались!!! Может, их еще и поженить? Шутка, конечно!

Все ясно. Но может хватит мусолить тему "Кто отец Анны - голосуем!!!" и напишешь рецу посущественнее?

Глава 44

Как я уже писала (или не писала?!), Джарда Ниромани была не родной, а сводной сестрой Лиландры по линии отца. Ее мать – Марайя - была одна из приближенных фрейлин дворца и, по достоверным уже данным, фавориткой отца Дкена, Кэл`саи и Лиландры. Однако, узнав, что любовница готова приподнести ему неожиданный «сюрприз», тогда доживающий свой век правитель, не пожелал проблем с незаконнорожденным ребенком и сам предложил фаворитке выгодную партию (выгодную для него) – мелкого князька Дайрона, и Марайе ничего не оставалось, как принять нового кавалера, уехать подальше от столицы и больше никогда не показываться при дворе. Вскоре после рождения Джарды, действующий император отправился к праотцам, а его место занял его старший, полный сил и коварства, сын. И то ли из-за его политики, то ли из-за стечения обстоятельств, семья, в которой росла Джарда, начала быстро разорятся. И винили в этом власть. Так что с детства нынешняя великая принцесса слышала, что ТАМ правят так, что никому нет продыха! И Джарда, считая происходящее в верхах и с их семьей нормой вещей, намотала это себе на ус.
О том, что княжна на самом деле - принцесса выяснилось в самом начале правления Лиландры. Только появившись при дворе, Джардинья выказала себя бедной обиженной жизнью овечкой, которая готова на все для блага империи и вела себя так, что не поверить ей было бы кощунством. Изначально девушка старалась показать, что власть была ей вовсе не нужна, что она счастлива уже тем, что воцарилась справедливость и она «обрела корни», вернулась в лоно семьи, на которую так же имела право, как и законные дети своего отца. Никто и представить себе не мог, что скромная восемнадцатилетняя (по земным биологическим меркам) девочка просто хитрит, а главной ее целью является втереться в доверие к власть имущей сестре, чтобы со временем превратить ее в марионетку в своих руках, а вскоре, при хорошем раскладе, официально свергнуть ее с престола и самой стать во главе огромной могущественной империи. Проповедуя при Лиландре законы чести, добра совести и сестринской любви и поддержки, Джарда быстро втерлась в доверие в меру суровой, справедливой правительница, а главное, доброй и отзывчивой женщины. Именно она в моменты эмоциональных метаний сестры по поводу того, что главнее: Империя или любовь – говорила сестре, что на самом деле высокий титул правительницы не повод ставить на себе крест, что причина, погубившая многие монархии Земли, - погоня за знатностью «вторых половинок», близкородственные браки, инцест. Что быть императрицей вовсе не значит обрекать себя на холодность и бесчувствие. Принцесса знала: подсознательно высокопоставленная сестра хочет услышать именно эти доводы для того, чтобы решиться, и поэтому согласится с ней. Однако, первое время коварный план терпел неудачу за неудачей. Разгребая «наследие», оставшееся в обществе и структуре после брата, императрица все меньше думала о любви: на раздумия в одиночестве не было времени, а значит, и боль разлуки притуплялась. Но все изменилось после того, как для лечения на Ши`Ар был привезен профессор. Чтобы обеспечить ему лучшее лечение (как она объяснила придворным), Лиландра  поселила мужчину во дворце и теперь без зазрения совести и не отрываясь от дел могла быть рядом с любимым почти круглые сутки. Видя тенденцию развития отношений сестры с «землянином», (иначе Джарда его для себя не называла), принцесса быстро смекнула, что он, ничего не подозревая, может стать главным инструментом отстранения действующей правительницы от власти, и в голове ее созрел коварный план. С предельной точностью просчитав в своем изощренном разуме все возможные варианты развития событий, именно Джарда в 1997 году, как только состояние профессора стабильно улучшилось, настояла на том, что ему не надо ждать до полного выздоровления (которого ему в ту пору не сулили) и сделать Лиландре предложение руки и сердца, и она же твердым голосом заботливой младшей сестры  посоветовала Леле, которую явно застало врасплох столь стремительное развитие событий, не раздумывая согласиться, и с тех пор делала все, чтобы Ксавье мог обойтись без помощи врачей империи и вместе с женой отправился на родину. Как только девушка добилась искомой цели, и Лиландра была почти устранена с ее пути, маска доброжелательности и наивности не долго продержалась на лице. Она хотела власти, но не могла получить ее теперь, ведь в отсутствии правительницы делами Империи руководил премьер-министр, не сказать, что неподкупный человек, но явно не долюбливающий принцессу. В то время, как законная правительница неотлучно находилась на Ши`Аре, он ничем особо не выделялся и ко всем представителям императорской семьи относился лояльно, даже когда Лиландра отклоняла его законопроекты и не пропускала их не только в действие, но и на доработку. Оказавшись главным представителем власти во время отсутствия правительницы, он не допускал до власти больше никого, и Джарде это явно не приходилось по вкусу.
«Но как низвергнуть того, кто является прямым ставленником самой сестрицы? – спрашивала себя девушка и тут же сама отвечала: - БУНТ!!! РЕВОЛЮЦИЯ!!!»
Поставив для себя точку в этом вопросе и дальнейших размышлениях, Джарда приступила к действиям. Она не опасалась свержения монархии, так как была уверена в силах и преданности армии; не опасалась она и того, что сестра, получив уведомление о волнениях и сделав все для подавления их, останется в империи. Будучи одной из самых близких людей Лиландры, интриганка отлично изучила ее как человека и твердо была уверена в том, что раз познав спокойствие семейной личной жизни, Лиландра уже не сможет отказаться от него во имя империи, как сделала она это в начале своего правления, еще не испытав всей полноты счастья любить и быть любимой. А вот вызвавшего массовые недовольства заместителя ей придется смести. С тех пор в коридорах дворца: в личной части принцессы Джарды - начали плестись интриги. Выбирая самых талантливых, но в то же время нечистых на руку министров, чиновников, простых вояк и просто дворцовую челядь, она готовила из них «засланных казачков». Министрам науськивала необходимость новых налогов, генералам – увеличение рекрутского набора, а простых вояк и слуг Джардинья посылала сеять волнения в обществе. И вскоре, как известно, цель была достигнута. После подавления революции и, частично, воли сестры, Джарда стала вторым человеком в Империи, а если брать в расчет то, что Лиландра почти отошла от дел, первой. Кажется, что еще надо? Но властолюбивой принцессе достигнутого было не достаточно: ее прельстила высшая власть Вселенной, самое мощное оружие, существующее в бесконечности космоса – кристалл Эмкрон! Девушка, возможно и по неопытности своей, думала, что завладев им, она сделается всесильной, все разумные существа 621 реальности покорятся ей. Но она не была столь глупа, чтобы не понять: на Солнце не послать экспедицию, из раскаленного недра звезды не достать заветную вещицу... Единственный способ заполучить его – призвать, а сделать это может лишь огненная птица. Но чем сложнее был путь, тем больше принцесса была одержима жаждой власти. Она почти каждую неделю отправляла новую экспедицию в погоню за странствующим по Вселенной Фениксом, что и привело «бедную птичку» на Землю.
И сейчас перед нами стояла уже не скромная девушка из разорившейся знатной семьи, которой как снег на голову свалилось родство с самой императорской семьей, а властная корыстолюбивая стерва, цель которой – вселенское господство.

- Ну же, я жду! – повторила Джарда приказным тоном, взглядом прожигая телепатку с ребенком на руках. -  Мне нужен Эмкрон и не более того! Так что, давайте по-хорошему.
Я посмотрела в глаза Джарде. Ее насмешливый вид не пугал, а больше злил. Мы с ней почти ровесницы, но насколько же она была глупее меня! Изощренней, хитрей, но глупее. Думает, если кристалл будет в ее руках, все изменится: ее начнут уважать, ей без прекословий подчинятся планеты, а главное, она сможет удерживать Эмкрон в своей власти! Я посмотрела еще раз, и мне стало просто жаль ее.
- Джарда, хватит, ты просто заигралась во властелина мира! – попыталась вразумить я эту неопытную девушку. – Ни о каком Фениксе не может вестись и речи, ни о каком Эмкроне...
- Я жду!!! – принцесса стала выходить из терпения.
- Не получится! – вставила свое слово Джина. – Девочка слишком мала, а сразу после ее рождения я поставила в ее разуме ментальный блок, снять который сможет только она сама, но не раньше, чем станет достаточно взрослой, чтобы осознанно контролировать сущность внутри себя!
- Меня это не волнует! – уже с яростью прошипела Джарда, и хотела добавить что-то еще, но тут в гостиную с видом хозяйки дома вышла Лиландра, одетая в простую белую футболку и джинсы.
- Что тебя не волнует, дорогая сестрица? – спросила она, без тени удивления посмотрев на сестру.
Не ожидая увидеть сестру в таком простом виде, но одновременно не потерявшую своего достоинства и властного тона, избалованная ши`арская девчонка примолкла, не зная, что ответить. Постороннему взгляду Джарда казалась грозной и смелой, но на самом деле именно смелости ей и не хватало. Лиландра улыбнулась: она прекрасно понимала, какое впечатление произвела на сестру. Однако ступор, в котором пребывала Джардинья, продолжался недолго. Она распрямилась, с серьезным видом посмотрела на сестру, реально настроившись на серьезный диалог.
- Излишняя осторожность порой - преграда для дел великих! – изрекла она глубокомысленно, - не даром же на этой планете есть ядерные боеголовки.
- Я не понимаю хода твоих мыслей, - не меняя окраски тона, произнесла Лиландра. – Куда ты клонишь?
- Да и неумеха с рогаткой может быть страшнее атомной войны, - словно не слыша вопроса, продолжала речь принцесса, - и решение это пришло ко мне неспонтанно, ведь наша... прости... ТВОЯ Империя огромна; она населелена миллионами миллиардов живых существ разных видов и рас. Все они разные, но, как показала революция недавних лет, стоит на одном ее конце вспыхнуть беспорядкам, как на другом всегда найдутся «смельчаки», готовые встать на сторону зачинщиков.
- Я по-прежнему не улавливаю смысла, - Лелка присела на край дивана, - но с каждым твоим словом он мне все меньше нравится.
- Нам нужно сильнейшее оружие, чтобы уметь в кратчайшие сроки подавлять подобные выступления. Нам нужен кристалл «Эмкрон», и Феникс, как средство заполучить его! - заключила принцесса.
На минуту Лиландра замолчала, пытаясь поверить в услышанное. Находясь здесь, на Земле, и почти безгранично доверяя сестре, действующая императрица и предположить не могла, что такие мысли могут родиться в этой невинной, как она считала, голове. Нет, конечно, ей было известно, что младшая сестра проявляет настораживающий интерес к дитя кристалла, но жена профессора считала, что Джарда, наслышанная о могуществе астральной сущности, о том, с какой легкостью огненная птица стирала из бытия звезды, просто питаясь ими, не  достаточно обоснованно  считает птицу опасной и хочет убедиться, что его сила не будет иметь выхода в новом своем воплощении. Я же, сказать честно, давно уже поняла, откуда ноги растут, но не думала, что эта девятнадцатилетняя девчонка будет столь уперта в своем намерении, даже когда ей скажут, что осуществление плана невозможно. Но на этот раз я решила промолчать: пусть сестры разбираются сами, раз ни один аргумент на Джарду не действует!
- Послушай, - покачала головой императрица, пока не выказывая упрека в голосе и пытаясь вразумить сестру, - если бы использование кристалла было бы безопасно и возможно в принципе, это бы сделали задолго до нас! «Эмкрон» - не только великая сила и мощное оружие, но и великая опасность, как для Ши’Ара, так и для Млечного пути. Рисковать двумя галактиками ради пресловутой власти глупо и нецелесообразно. Вспомни опыт Дкена!
- Он и был той самой «Обезьяной с гранатой», о которой я тебе говорила! – стояла на своем Джарда и в ее голосе начали проскакивать птичьи нотки. – Это только в дешевых спектаклях так: если на стене висит ружье, то оно непременно должно выстрелить! Я не собираюсь вскрывать матрицу кристалла и вызывать анти-вселенную! Я просто хочу его заполучить для устрашения врагов. Заполучить для твоего же блага и престижа!
- Ты можешь говорить все, что угодно, но никто не должен обладать столь мощным источником энергии, даже если не собирается активно его использовать, доказательством чему служит то, что со времен, когда Феникс покинул тело Джины Грей в первый раз и освободился от оков человеческих желаний, скрыл кристалл на Солнце, откуда его никому не достать. И я никому не позволю владеть такой силой. Даже себе самой.
Тут я внутренне усмехнулась: конечно, Лелка, безусловно, дело говорит, но разве таких как Джарда можно переубедить словами? Единственное, что принцесска почерпнет из сказанного, так это то, что одним препятствием на ее пути будет больше... Таких как она, мне кажется, надо устрашать другими методами. Хотя, что это я? Как будто сама не такая.
- Так ты не только владеть чем-либо себе не позволяешь, но и править! – Губы Джарды расплылись в полной ехидства усмешке. – Ты ведь все променяла на своего Землянина!
По тому, как незаметно, но ясно давая это понять, Лиландра стиснуснула зубы, стало ясно, что терпение ее сходит на нет.
«А он – мятежный – ищет бури...» - подумала я, перефразировав классика, и переглянувшись со все еще стоящей в стороне Джиной. Она легонько покачивала на руках спящую Анинью, с интересом, но без активного вмешательства наблюдая за диалогом сестер. У меня бы, будь я на ее месте, поджилки бы тряслись от волнения, а телепатка была пугающе спокойна, словно знала о предстоящем исходе заранее.
«Как ты можешь быть так спокойна?! – поразилась я по средствам «телепатической смс-ки», - решается судьба твоей дочери!».
«Она была решена с самого начала, как только Джарда завела разговор со мной!». – ответ подруги сбивал с толку своей двусмысленностью.
«Ты о чем?!!!» - не поняла я, но миссис Грей-Саммерс проигнорировала мою реплику. Она откинула назад волосы и уверенным шагом стала подниматься наверх.
А во время нашего с Джиной телепатического диалога, диалог настоящий между власть имущими сестрами потихонечку превращался в бытовую перебранку на тему: «Каждый волен сам выбирать свою судьбу, и одно другому не мешает!».
- Знаешь, милая моя сестрица, - заключила под конец Лиландра суровым властным тоном, - я могла бы ответить тебе еще много «хорошего», сверх тобой уже услышанного, но не собираюсь морально опускаться сейчас до твоего уровня: разговор был начат не для того. И еще: Феникс сейчас находится в латентном состоянии и абсолютно неопасен, а «охота за кристаллом» прямо запрещена законом со времен моего правления, и...
- О, да! – все так же насмехаясь, вставила Джарда, но на этот раз пришло время Лиландры не обращать внимания на сторонние реплики.
- ... будь на твоем месте кто-либо другой, об этом стало бы известно Галактическому совету, и виновник сразу же после был бы отправлен в тюрьму на спутнике Фигма. Но поскольку ты моя сестра, я даю тебе шанс осознать свою ошибку. Но если еще раз ты покусишься на Феникса или на сам «Эмкрон» (уж каким способом, меня не волнует) прощения тебе не будет!
- Как страшно!!! – произнесла принцесса гламурным тоном, слегка скосив глаза.
- Джарда! – рявкнула Лиландра. – Сейчас я говорю с тобой как старшая сестра, умудренная большим опытом и желающая тебе добра. Если ты меня выведешь, с тобой заговорит Императрица Великой Империи Ши’Ар! И тогда я уже не буду «марать руки» и поступлю относительно тебя по всей строгости закона!
- Ладно-ладно, не пугай, - все тем же тоном мурлыкнула принцесса, - если уж ты так настаиваешь, я откажусь от своего плана, но потом сама же локи кусать станешь!
- Рада, что ты одумалась! – произнесла императрица тоном человека, заранее знавшего об исходе разговора. – Могу я тебя попросить о еще одном одолжении, как сестра?
- И о чем же? – Джарде уже наскучила перепалка, и она индиферентным взглядом посмотрела на жену профессора.
- Исчезни из МОЕГО дома!!! – Лиландра указала ей на дверь. – И, по возможности, не появляйся!
- Ради тебя – все, что угодно! – Джаржа опять оскалилась и, встав в позу, исчезла.
После того, как шиарская принцесса покинула здание «Центра образования», я опрометчиво понадеялась, что на сегодня колличество неприятностей исчерпано, но не тут-то было! Только в воздухе рассеялся терпкий запах ее  духов, как в дверь позвонили. Звонок этот был  единичный, но неуверпенный, словно тот, кто стоял на пороге, сомневался в правильности своего решения прийти сюда. Я находилась в непосредственной близости от двери, поэтому не поленилась открыть.
На пороге стояла высокая стройная женщина, одетая в черный длинный пиджак, из под которого слегка виднелась блузка расцветки крыльев махаона, такую же длинную, очевидно, шелковую юбку, наполовину скрывающую каблук изящный босоножек. Прическу ее скрывал шелковый платок с витражным рисунком, повязанный на французский манер, а половину лица – зеркальные темные очки со стеклами в виде скругленных прямоугольников в золотистой оправе. «Гостья», когда я открыла, даже не заметила этого и все так же стояла, опустив голову и смотря на землю у себя под ногами. Она была неимоверно худа и бледна, что еще ярче бросалось в глаза от накрашенных в ярко-алый цвет губ, черты лица сильно и неестественно заострены, а общий вид выражал чувство глубокой депрессии и внутренней скорби, как у человека, недавно лишившегося кого-то близкого и родного. На правом плече незнакомки висела миниатюрная, почти сливающаяся с общим костюмом, дамская сумочка, а в левой руке она держала небольшой чемодан.
- Что Вам угодно? – спросила я официальным тоном, чтобы как-то обратить на себя внимание и показать пришедшей, что дверь открыта.
Женщина подняла голову и посмотрела... Нет, не на меня... а словно СКВОЗЬ меня и молчала. От этого странного взгляда у меня объяло легкое чувство неловкости: не люблю, когда от меня ожидают чего-то, о чем я не могу не только знать, но даже догадываться. От этого, я почувствовала, мой взгляд тоже стал вопросительным.  В какое-то мгновение на лице незнакомки отразилась внутренняя борьба, и, если бы не мой бессловесный вопрос, может, она бы и ушла, так и не сказав ни слова, но этот взгляд решил ее борьбу в сторону «остаться». Нет, я не заставляла ее, это было просто стечением обстоятельств.
- Отец дома? – скороговоркой спросила она почти потухшим голосом.
Услышав этот вопрос, я внимательнее пригляделась к женщине и обомлела! Эта совершенно убитая, на вид совершенно потерявшая вкус к жизни, женщина – Эмили?! Я смотрела на нее, и не могла поверить своим глазам. Да, я не видела профессорскую дочку довольно довно, но даже не могла предположить, что каких-то четыре года (если я правильно помню), могли так сильно изменить ее.
- Я жду ответа, - В голосе Эми проскользнули прежние нотки, но это были лишь отголоски прошлого.
- Он у себя, - ответила за меня Лиландра, в то время как я отступила на пару шагов в сторону, пропуская пришедшую. – Что с тобой?
Хотя внешне и, возможно, где-то и в характере, Эмили Ксавье и изменилась, но все же она осталась верна своей манере. Не удостоив жену отца прямым ответом, женщина сняла очки, скрывающие лицо. Под глазом у нее красовался синяк, полученный явно не в битве.
- Я не знала, что у землян тоже бывают метки, - протянула Лиландра. – От чего они возникают?
- Такие метки называются «синяк», - с некоторым сарказмом ответила я, - и возникают вследствии удара. А сейчас, извини, мне надо заняться делами.

- Ты не пробовал просто поговорить с ней? – спрашивала мужа Лиландра, неотрывно наблюдая за тем, как муж метался по гостиной из угла в угол, не скрывая своего беспокойства.
- Пробовал,  - отрицательно покачал головой Ксавье, - но она не только ничего не рассказывает, но, более того, блокирует мысли.
Этот разговор происходил в гостиной бывшего «Института для одаренной молодежи» через несколько часов после возвращения Эмили. Насколько мне было известно, она заперлась в своей комнате на ключ и не желала выходить с кем-либо на контакт и даже не спустилась к ужину, чего раньше никогда не бывало.
- А Вы уверены, что вся эта история требует такого беспокойства? – Я была удивлена состоянием организатора «Команды-икс». – В конце-концов, Эмили – взрослая женщина и не последний в силе психокинетик, а не девочка-подросток, нуждающаяся в том, чтобы ее выводили из депрессии.
- Эл! – Чувствуя, что я снова лезу не в свое дело, сидящий рядом Генри взял меня за руку. - Время позднее, не пора ли укладывать Лилиану?
- И то правда! – согласилась я, вставая с дивана. – Совсем забыла про время. Пойду!
- Я тебе помогу, - муж последовал моему примеру.
«То, что она – психокинетик меня больше всего и волнует...» - услышала я слова профессора, когда уже поднималась по лестнице.

- Ну, скажи на милость, зачем ты вмешиваешься в чужие семейные дела? – укорял меня Зверь, когда я переодевала Лилу в пижаму. – Тебе собственных проблем не хватает, или, быть может, заняться нечем?
- А кто лез? Кто лез? – вспылила я, подсаживая дочь в кроватку. – Я лезла? Напротив, я пыталась уверить профессора, что ничего плохого с его дочерью не случилось...
- Еще лучше! – Генри усмехнулся. – Решила учить самого могущественного телепата Земли, который, к тому же, и пожил почти в четыре раза дольше тебя...
- Генри, ну ты сам хорош – придераешься ко всякой мелочи! К тому же, насколько я знаю Эми, а я ее знаю почти как облупленную: сама того же поля примерно ягодка, - она не потерпит чьего-либо вмешательства в свою личную жизнь до тех пор, пока сама не будет в этом нуждаться.
- Ты думаешь, Ксавье сам этого не понимает?
Не успел Генри это сказать, как особняк буквально заходил ходуном, как при землетрясении, голова едва не разрывалась от неимоверной силы псионической волны, рассеивающейся, кажется, в эту минуту по всему дому; начинающая засыпать Лилу вскочила и начала реветь в голос, да так сильно, что взявший ее на руки Зверь, никак не мог справиться с этой истерикой.
- Значит, не понимает... – завершила я разговор и вышла из комнаты, чтобы разобраться, что же конкретно происходит.
В коридоре, возле комнаты профессорской дочки и без меня собралось уже пол бывшего «Института для одаренной молодежи». Тут были и вся команда вместе с детьми, и подростки-студенты, и воспитанники детсадовского отделения, оставшихся в пятидневном режиме. Все, как могли, выказывали свое недоумение и желание разобраться, «что тут все-таки происходит?». А из коридора раздавался возмущенный голос Эмили:
- Что ты ко мне лезешь?! – кричала она, заставляя тем самым особняк взлетать на пару сантиметров от земли. – Что тебе надо?!
- Я просто хочу помочь, - голос Ксавье звучал ровно и успокаивающе.
- А ты не думаешь, что мне просто уже не нужна твоя помощь?! – Энергетический фон здания просто разрывался от ментальной атаки. – Теперь тебя уже не касается моя жизнь!!!
- Успокойся, доченька, давай поговорим как взрослые люди!
- Вот я уже и «доченька»?! – саркастично рявкнула возвратившаяся. – Только ты никогда отцом-то мне и не был! Да мне и не нужен был отец! Ты думаешь, когда я ластилась к тебе, когда скинула с лестницы твою инопланетяночку-жену, мне нужен был отец? Мне нужна была любовь?
- Эми, перестань, не будем сейчас об этом... – Даже со стороны было такое ощущение, как будто профессор пытался проникнуть в ее сознание, чтобы успокоить, чем практиковал крайне редко, - Твоя силавыходит из- под контроля. Тебе надо остыть.
- Ты думаешь, мне был нужен отец в твоем лице? – продолжала как ни в чем не бывало профессорская дочка, но псионические волны заметно ослабели и дом опустился обратно на фундамент. – Мне просто было обидно за мать! Мне просто было больно видеть, как она опускалась рядом с тем ничтожеством Стивом, как из достойной представительницы нашей генетической расы, достойнейшей и умной женщины, превращается в забитое и подневольное существо! Мне больно было сознавать, что все ее командировки по всем Штатам и за их пределы – попытка сбежать!
- Разговор сейчас не об этом, Эмили, - терпеливо повторил Ксавье, несмотря на внутреннюю боль, которую он, должно быть, испытывал. – Я хочу понять, что «убило» тебя, а не ее! До Амелии мне нет дела!
- Я наткнулась на такого же самодура, как и ты, имеющего сомнительные, только ему понятные идеалы!
И тут профессорская дочка начала постепенно раскрываться и плакать от переполнявшей ее боли, ведь и представить не могла, что расплата за ее прошлые грехи будет настолько жестокой.
***
То утро в доме Джозеффа Мариолла – мужа Эмили – начиналось как обычно. С поиска каких-то бумаг.
- Эми, дорогая, - крикнул мужчина, на ходу собираяясь в контору, - где документы по последнему делу?!
- Посмотри в прихожей, в ящике трюмо, - отозвалась Эмили с кухни, - и вообще, милый, я давно говорила: надо нанять прислугу, чтобы следила за порядком в доме!
- Да-да, милая, обсудим это на досуге! – Он замолчал, и слышно было как шуршат перебираемые им бумаги, а после грозные шаги раздались по направлению к кухне.
Взглянув в его лицо, Эмили побледнела и даже попятилась назад. Обычно рассеянный и мягкотелый, ее муж выглядел тогда настоящим Цербером, исчадьем ада.
- Что это?! – буквально взревел он, тряся перед лицом жены какими-то бумагами. – Что?!!
- Документы, должно быть... – предположила Эмили, пожав плечами. – Что-то не так?
- Ты права – документы! На усыновление некого младенца, и тут же – поддельная метрика, где ты официально числится твоим сыном, а после - написанная через полтора года отказная!
- Джо, я тебя не понимаю... Ты о чем?
- Что все это значит?! Говори, мутантка, и не смей лгать!
- Не смей попрекать меня проихождением! – Прошипела тогда Эмили, и ее глаза затянула легкая, почти неуловимая человеческим глазом, поволока. Она пристально посмотрела в глаза мужу.
Как не раз утверждала Эми, этот прием всегда срабатывал всегда, причем срабатывал безукоризненно. Один такой «псионический» взгляд – и даже самая остро стоящая проблема решена в момент. Но только не в тот раз. Джо практически молниеносно отвернулся и с силой толкнул жену в грудь; не ожидавшая этого профессорская дочка не удержалась на ногах и упала.
- Никогда, слышишь, никогда больше не смей использовать этот прием против меня! – крикнул Джозефф, смотря на жену сверху вниз, все так же держа в руках документы – Что это значит?
- О чем ты, зайчик? – Эми состроила невинные глазки.
- Что значат эти документы?!!
- Ошибка молодости, милый! – продолжила Эми все таким же сладким тоном, забыв, кажется, что находилась сейчас на полу. – Мне даже странно, что ты придал этому такое большое значение.
- Тут пахнет не только разрывом акта усыновления, но и махинацией. – стоял на своем он, - и не говори мне, что ты скрывала все это ради нашего семейного счастья!
- Тебе ничего не удастся доказать! – Резко оттолкнувшись ногами, Эмили поднялась с пола. – Даже если что-то и было!
- Так это и вправду было мошенничество?!
- Я бы не была столь категорична, - женщина попыталась улыбнуться своей фирменной улыбкой, но она вышла какой-то несчастно-виноватой, - просто, когда я решилась на этот шаг, никто не знал, что все так выйдет! Я просто не хотела офишировать...
- Я мог бы подать на тебя в суд: то, что ты называешь нежеланием офишировать – уголовно-наказуемое преступление, предусматривающее реальный срок, но мне жаль тебя, поэтому я не стану этого делать.
- Значит, мир?! – Эмили была столь наивна, что думала, на этом инцидент можно было считать исчерпанным.
- Мир?! – не снижая тона продолжил адвокат. – Ты думаешь, посмотрела на меня своими невинными глазками, произнесла нечто невразумительное – и я это так просто забуду?!
- Лапа моя, это было довольно давно, я была молоденькой и глупой... – протянула Эми с видом закоренелой «блондинки», - неужели ты не простишь эту маленькую глупость своему котеночку?!
- Не строй из себя дуру, Эмилия: мы не в постели! И я прекрасно знаю, что, если ты и не умна, то неимоверно хитра... – Это было сказано с таким чувством омерзения, будто перед Джозеффом была не жена, с которой они относительно счастливо прожили несколько лет, а самый последний морлок или того хуже. – Я не потерплю мошенницу в своем доме!!!
- Милый! Не надо так жестоко! – воскликнула Эми, ведь за несколько лет совместной жизни и сна в одной постели муж перестал быть для женщины лишь денежным мешком. – То, как я поступила с Дерилом, никак не скажется на нас, как не сказалось до сих пор! Это была лишь ошибка прошлого!
- Если ты изначально была способна не только на обман с ребенком в качестве главного орудия, который, стоит отдать тебе должное, меня никак не касается, но и после провала выкинуть бедного приемыша как ненужную вещь, то где гарантия, что ты не поступишь так вновь?! Я не хочу быть обманут, а потому – уходи по-хорошему.
- Но...
- Или будет по-плохому!
Эмили хотела возразить, но увидела, что выплывшее наружу «черное» прошлое пробудило в ее бесхарактерном подкаблучнике настоящего мужчину, не потерявшего ни гордости, ни воли. Атаковать его ментально было бессмысленно, так как он просто не даст ей возможности прониткнуть в разум, а потому женщине не оставалось ничего другого, как уйти.
***
Вскоре рассказ Эмили, сопровождаемый истерическим криком, затих, а его место заняли почти детские всхлипы. Я не могла поверить своим ушам – наша непробиваемая стерва плакала. В другой ситуации я бы дорого отдала за то, чтобы оказаться по ту сторону двери и позлорадствовать, но тогда не сочла это уместным, более того, в тот момент мне и вголову не пришло подобное.
- Эй, что-то тут слишком много народа! – Голос Джины отрезвил собравшуюся толпу. – Не пора ли разойтись?!
- А точно никто не умрет?! – С сомнением посмотрел на нее какой-то воспитанник детсада.
- Точно никто! – уверила мальчика Джина и добавила, обращаясь ко мне,: - Эл, займись воспитанниками.
- Да, конечно, - кивнуцла я, определяя в толпе своих подопечных.

Ночь. Все кругом спит. Только я не могу: бессонница. Не знаю почему, но мне кажется, не зря Эмили тут ошивается, ох не зря. Конечно, скажи я это сейчас кому, любой скажет, что у меня уже паранойя, но я носом чую, что-то тут не чисто. Почему она пришла именно сюда, а не к горячо любимой матери, зачем разбудила всех своей телепатической истерикой (сомневаюсь, что у такой мощной телепатки силы вышли из-под контроля) и почти прилюдно рассказала жалостливую историю о том, как ее бросил муж. Нет, я допускаю, то, что она может говорить правду, но... Это нам еще аукнется, как пить дать аукнется...
- Эл? – голос мужа, как обычно в такие моменты, вывел меня из размышлений. – Ты еще не ложилась?
Я ничего не ответила, только поднялась с места и тихо вышла из комнаты. В коридорах в это время было темно и безлюдно. Я шла на кухню. Стакан горячего молока с медом – вот, что помогало мне успокоится с детства. Я была буквально в двух шагах от кухни, когда услышала приглушенные голоса, доносившиеся из гостиной.
А дальше... дальше была темнота...

Меня разбудил голос Зверя, сквозь поволоку какого-то тяжелого сна пробившийся к моему слуху. С трудом открыв глаза и оглядевшись, я с удивлением обнаружила, что лежу, согнувшись в три погибели на неразобранном диване в гостиной, на полу валяется книжный стеллаж, а я не могу вспомнить, почему так произошло.
- Что... здесь... было..?! – почти прошептала я, находясь в неком подобии шока от окружающего меня хаоса. – И почему я здесь?! Ничего не помню... Помню, пошла выпить молока, и все на этом
- Не знаю, - тот лишь пожал плечами. – Я проснулся утром – тебя нет. Думал, ты встала раньше. Решил немного почитать, зашел в гостиную и...
- Понятно... – протянула я, приподнимаясь на локте и потирая онемевшее запястье. – Я ничего не могу вспомнить по этому поводу, но неужели никто ничего не слышал?!
- Если бы это было так, не думаю, что кто-то мог остаться равнодушным... – задумчиво ответил Генри. – И сейчас бы никто так спокойно не спал.
- А сколько времени?
- Тридцать пять минут шестого.
- Через десять минут, по идее, все начнут подниматься, тогда и узнаем... – Я села на диване и расправила ночнушку. – Только вот почему я не могу вспомнить? Одно из двух: или мне дали по башке, или подтерли память... Причем всем.
Генри открыл рот, чтобы что-то ответить, но тут весь особняк огласил крик Джины «Анна!», и мы поспешили в комнату семьи Грей-Саммерс.
- Что случилось?! – спросилы мы хором, обозревая растеренную, напуганную и удивленную телепатку около детской колыбели.
- Анна пропала! – убитым голосом воскликнула она.
Тут меня как громом поразило: я вспомнила!
***
- Ты точно уверена, что готова это сделать? – спрашивал один женский голос.
«Джарда?! – тут же узнала я этот слегка язвительный сопрано. – Что она тут забыла среди ночи?!».
От одной этой мысли у меня мурашки пробежали по коже. Ясно было, что от визита принцессы Ши’Ара не следовало ожидать ничего хорошего, тем более в такое время. Но что именно она затеяла и с кем разговаривает – вот был вопрос.
- Да, если ты действительно сделаешь то, что обещала, - прошептали в ответ, но по этому шепоту не возможно было установить личность говорящего, - я пальцем о палец не ударю, пока не получу соответствующих гарантий.
- Будь спокойна, Эмили. Я обещаю тебе, благодаря «нашим» технологиям, твой подкаблучник и не вспомнит о ссоре... Ты только...
«Эмили... Да-а, час от часу не легче! – смекнула я. – Но что нужно Джардинье? По-прежнему Анинья-Феникс или что-нибудь еще?! Впрочем, добра явно не жди! Инересно, чем кончится этот разговор?!».
- Тихо! - перебила собеседницу профессорская дочь на полуслове. – Мы здесь не одни!
- Разве не все еще спят в столь позднее время?
- Элен!!! – вместо ответа громко крикнула мисс Стелл, обернувшись в мою сторону.
Первой моей реакцией было спрятаться за ближайший выступ в стене и замереть настолько, чтобы даже сердце стало биться медленнее и тише, но все более или менее обдумав, я поступила иначе, а проще говоря, вышла из тени.
- Допустим, - сказала я свою коронную фразу, представ перед женщинами во всей красе. – Вижу, не мне одной не спится этой ночью?
- Несчастная тварь! – прошипела Джарда, подаваясь вперед. – Как ты узнала?!
- Предвидение. Я ведьма, не забывай об этом! – Я решила подключить все свое умение врать. – А Вам, принцесса, стоило бы прислушаться к советам сестры. Или Вас так тяготит свобода?
- Ты никому ничего не скажешь... – прошипела Джарда. – Ведь тебе есть, что терять, не правда ли, Ведьма?
- К тому, что я могу потерять, ты никак не причастна! – Наглость зарвашейся девчонки начала меня откровенно бесить.
- Глупая! Ты не понимаешь, что может натворить Феникс, находясь на Земле! Своим сопротивлением ты оказываешь своей подруге медвежью услугу!
Последняя фраза вывела меня из себя окончательно. «Ты не понимаешь, что может натворить Феникс, находясь на Земле!» - абсурднее аргумента я не слышлала еще ни разу в жизни! И это после того, что сама принцесса хотела завладеть опаснейшим оружием Вселенной... Не желая больше терпеть, я зажгла на руке энерго-шар и стала поигрывать им, как мячиком, подкидывая на ладони.
- А это решать нам! – И заряд полетел в принцессу.
Она ловко увернулась и, процедив сквозь зубы нечто вроде: «Да как ты смеешь?!», взмахнула рукой. Тут же в гостиной появилось несколько рослых мужчин, которые начали довольно угрожающе двигаться в мою сторону. Инстинктивно я закрыла себя энергетическим щитом, хотя не была уверена, что это поможет. Когда первый шок прошел, я сконцентрировалась и приготовилась отразить удар, но тут в дело, как всегда, вмешалась Эмили.
- Ну, зачем же сразу так резко, Джарда? – пропела она сладким голоском. – Зачем тратить силы на ЭТУ, гораздо проще предложить ей то, от чего она не может отказаться...
- А это идея... – Джарда жестом приказала своей армии отступать. – Попробуем решить дело миром...
- Не надейся! – фыркнула я, не спеша снимать с себя защиту. – Я не куплюсь на ваш дешевый блеф!
- Уверена?! – улыбнулась принцесска хищной улыбкой. – А как ты смотришь на перемещения во времени?
- Что ты несешь?!
- Ну, мы могли бы без последствий отправить тебя в 2003 год, чтобы ты спасла своих детей... Время, конечно, несколько изменится, но твои девочки будут сейчас рядом с тобой... – разъяснила Джарда. – Ну, что скажешь?
- А взамен я должна буду сделать вид, что ничего не знаю о ваших планах? И позволить похитить Анинью?!
- Небольшая цена за то, чтобы быть со своими детьми... – ни к чему не принуждающим тоном выдохнула Джарда. – Всего лишь не мешать мне завладеть Эмкроном... Тем более, что девочке-Фениксу не причинят никакого вреда и, возможно, в скором времени даже вернут матери.
Я задумалась. Можете осуждать меня, бить плетьми, обвинять в бесчеловечности и предательстве, но я задумалась.
«Действительно... А столь ли высока эта цена? Ведь я могу быть счастлива... У меня есть возможность переделать время, переделать саму реальность... Мои дети могут вернуться в лоно семьи, а точнее, даже не пропадать из него, а я... я, возможно, не переживу тех унижений, тех... врачебных ошибок, превративших меня в ничто. Наверняка я стану сильнее и опытнее как боец, ведь мне не придется покидать «Институт» из-за сильного морального потрясения, которого просто не будет. И... просто мои девочки-солнышки будут расти на моих глазах! Так разве шанс получить все это не стоит одного маленького предательства? Меня поймут, простят!». – эти мысли в один момент пронеслись у меня в голове, дав волю эгоистичной, все ненавидящей, кроме своих интересов, темной стороне, никогда до этого не проявлявшейся в таком масштабе.
Но тут же я представила Джину: жещину, которая так много сделала для меня, свою подругу, благодаря которой я стала той, кем я являюсь; я вспомнила СЕБЯ ЖЕ, убитую горем после того, как судьба отняла у меня самое дорогое, что может быть в жизни;  возможность видеть, как растут твои дети, холить и лелять их. Я представила ее взгляд, да и взгляды всех икс-менов, в том числе и Зверя, когда они узнают, на какую пподлость я пошла ради личной выгоды.
«Нет, нет, нет и еще тысячу раз нет!!! – пресекла я начинавшую согревать душу огнем соблазна мысль. – Так нельзя!!! Нельзя отнимать что-то у кого-то только ради того, чтобы самой получить выгоду! Это мерзко! Глупо! Бессмысленно! НЕТ!».
Молчание длилось неимоверно долго. Так долго, что, казалось, никто и не начинал разговора. И лишь колкий испытывающий взгляд Джарды, направленный прямо мне в глаза и улыбка, напоминающая оскал шакала, на устах Эмили напоминала об обратном. Внутренний монолог, происшедший в моем сознании несколько мгновений назад отнял много душевных сил и желание что-либо говорить. Поэтому молча, даже не сопровождая действия движением глаз, я сделала ставший привычным за долгие годы жест рукой и тяжелый стеллаж, до верху заставленный толстыми томами, упал на пол, и только поразительная ловкость Джарды помогла ей не быть погребенной под ним.
***
- Она у Джарды, - ответила я с полной уверенностью.
- Но... – Джина, видимо, не могла подобрать нужных слов, точно передающих смысл неприличных мыслей. – Как?! Ведь мы поставили такую систему защиты, что не один ши’арец не проникнет тихо, не зная пароля... А как его могла узнать Джарда?
- Судя по тому, что она-таки была здесь сегодня ночью и о чем-то договаривалась с Эмили, именно Эми и сдала ей всю информацию. В обмен на личное счастье...

Империя Ши’Ар. Зал главного суда Империи, полный... народа.
Узнав о предательстве Эмили и преступной наглости сестры, Лела пришла в настоящее бешенство, именно поэтому с расправой над виновницами преступления долго не ждали. Но, если Эмили отделалась лишь путем «Мьюир --- Амелия», то Джарде не позавидуешь.
- Судом Великой Шиарской Империи и Галактического совета принцесса Джарда Нирамани приговаривается к... – Тут прозвучал срок, равный десяти земным годам. – заключения в тюрьме особого назначения на спутнике «Фигма». Ваше последнее слово?
- Ты еще пожалеешь, сестра... – прошипела Джарда. – Рано или поздно эта палочка ударит по вам вторым концом.

Не те у меня темпы, конечно, что были раньше, но тем не менее, завершена 46 серия. Читайте и оценивайте
Глава 46
Три месяца спустя. В том, что зачатие все-таки произошло, несмотря на все мои попытки не верить в это, говорило все: и слишком буйная страсть, которую я испытывала, и полная луна, блики которой медленно скользили по нашим телам, и шаловливо распахнувший окна холодный декабрьский ветер. А через месяц после – уже и официальные медицинские исследования стали подтверждением знаков судьбы. Генри, когда узнал о том, что в нашей семье скоро вновь появится малыш, сначала долго не мог выйти из ступора и, с непониманием глядя на меня, спрашивал, как это могло произойти, учитывая то, что были предприняты все меры предосторожности, на что я многозначительно промолчала и пожала плечами, а потом махнул рукой и смиренно сказал: «Ну, что ж, раз так вышло – будем воспитывать!». И уже на следующем обследовании сумел определить двойню. Но если бы все было так просто!!!
Я спускалась вниз из спальни, стараясь как можно незаметнее прошмыгнуть мимо столовой: каждый прием пищи твердо ассоциировался у меня со свиданием с «белым другом» и непроизвольной прочисткой желудка.
- Эл! – Голос мужа заставил остановиться на последней ступеньке и развернуться в пол-оборота. – Ты как?
Я лишь пожала плечами, не считая нужным отвечать: я просто беременна, а не больна, но мой немой ответ явно не успокоил мистера МакКоя – он продолжал испытывающе смотреть на меня.
- Да все нормально! – ответила я, едва не прыснув от смеха при взгляде на  выражение его лица.
- Ты завтракала? – поспешил он сменить тему, и от этого тревога, читающаяся во взгляде, перестала казаться забавной.
- Нет, – Я поморщилась, вспоминая о вероятных последствиях. – И особо не хочется!
- Надо себя как-то заставлять, - покачал головой Генри, - в твоем положении нельзя изводить себя голодом.
- Хорошо, я обещаю поесть, - ответила я, поймав на себе его беспокойный взгляд; казалось, он хочет о чем-то сказать, но не может найти нужных слов. – Со мной что-то не так? Какие-то осложнения?!
- Успокойся, ничего такого! Просто... Вот, - Он протянул мне какую-то справку.
Я залихватским движением взяла докумет из его рук и быстро пробежала глазами по строчкам. Воздуха стало не хватать сразу. Зато появилась желание крыть матом Мелинду с ее «зеленым чаем», а попутно себя и Генри. Нет, к тому, что залечу я была вполне готова, и до этого момента даже в некотором роде счастлива, что оно сработало, но ЭТО было явно слишком.
- Т-ты уверен?! – спросила я, поднимая от в сотый раз прочитанной бумажке, пораженные глаза.
- На восемьдесят процентов, - так же спокойно ответил он, - а если учесть, что аппарат УЗИ полностью исправен, что я уже проверил, то все девяносто пять.
После этих слов, я почувствовала как перед глазами все поплыло и пол стал уходить из-под ног. Не упасть мне помогло только отточившееся к этому времени самобладание.
«Четверо! Четверняшки! Четыре разом! - с бешенной скоростью крутилось у меня в голове. – Я не залетела – я попала!»
- Элен, тебе нехорошо? – Генри подался вперед, чтобы успеть в любую секунду ухватить меня, если вдруг начну падать.
- Нет, милый... Мне хорошо... Мне оч-чень хорошо... – простонала я делано слащавым тоном, воздев глаза к потолку, а после резко переменила тон. – Это – катастрофа!!!
Я действительно не знала, как относиться к происходящему: шок от полученной вести был велик, но еще больше было опасение, что я просто не справлюсь с таким колличеством одновозрастных детей сразу. Да и на какие шиши?! Впрочем, деньги – дело, при сложившихся обстоятельствах, десятое.
- А те пять процентов, на которые ты ошибся, чему равны в числовом эквиваленте детей? – с совсем детской интонацией жалобы спросила я.
- Не больше одного, - ответил он.
- И что делать?
- Ну, ты совсем как ребенок, - вздохнул муж, - что делать, надо было думать до того, как отказываться от контацепции.
- Мне от этого не легче...
- Записать тебя на частичный аборт?! – слегка раздраженный голос мистера МакКоя заставил меня прийти в себя от шока.
- Нет! Конечно, нет! Рожать – так всех четверых! – поспешила ответить я. – Просто я... Мне немного не по себе. Как представлю, что нам нужно будет ставить на ноги пятерых детей, а еще и близняшки...
- Что ж теперь делать, - он, как маленькую девочку, погладил меня по волосам, - у нас нет иного выхода, кроме как справиться!
- А все же... Что с этими пятью процентами? – спросила я, находясь уже во вполне вменяемом состоянии. – Ждать до конца срока и «на месте разбираться»?
- Зачем же так примитивно? Достаточно обратиться один раз к другому специалисту.
Еще три недели спустя весь «ЦО» уже гудел новостью о том, как Генри «повезло заделать четверых», словно это и правда было каким-то грандиозным событием. Я соглашусь, пожалуй, что такое явление, как четверня, случается нечасто, но все же не повод, чтобы делать из этого сенсацию вселенского масштаба.
- Да, Эл, тебе с твоим здоровьем только четверых и рожать... – Ороро, сидящая напротив меня в столовой, вновь начала заезженный разговор. – Не понимаю я, как ты можешь относиться к этому с такой простотой...
- Слушай, хватит, а? – опустив взгляд в тарелку с хлопьми, умоляющим голосом попросила я. – Занимайся своей жизнью!
- Я просто беспокоюсь за тебя, - ответила та как можно спокойнее, - возможно, гораздо целесообразней было бы убрать часть плодов.
- Уже поздно, - ответила я, не желая спорить, - к тому же, еще остается вероятность, что все же – тройня.
- Ну-ну! С твоим-то «везением»... – усмехнулась Шельма. – Шансы на это равны нулю.
- И не говори! - улыбнулась я.
- В любом случае, детей надо будет как-то воспитывать и на что-то содержать!
- Ты так говоришь, как будто у нас с Генри за душой ни цента! – возмутилась я. – Мы оба работаем!
- Ты думаешь, ваш семейный бюджет выдержит пятерых детей? Это ведь огромные траты!  – усомнилась Гроза. – А если еще и близняшек удастся отыскать в ближайшее время?
- А когда наверняка скажут? – поинтересовалась Джина, откусывая от бутерброда, чтобы как-то остудить начавшую накаляться обстановку.
- Сегодня скоро пойду в клинику... – ответила я, потянувшись, - а там: наверняка они мне скажут или не наверняка – это уж не знаю...
Я встала и, кинув быстрый взгляд на часы, висевшие над входом в столовую, поняла, что уже опаздываю на прием, ведь до клиники еще надо добраться.
- Кстати, я побежала уже! Джин, если вдруг чего и я к смене не успею – ты подзадержись за меня, - попросила я, на ходу вспоминая, где у меня валяются все документы, и, поймав на себе многозначительный взгляд Ороро, добавила: - За вычетом у меня из зарплаты.

Уже несколько часов я сидела в коридоре перед кабинетом гинеколога, ожидая своей очереди. По записи я должна была пройти еще час назад, однако, врач не соизволил явиться вовремя, и начало приема сдвинулось на два часа. А передо мной еще четыре человека... Развлекая себя рассматриванием пестрой толпы других беременных, я заметила, как в помещение вошла подозрительно знакомая фигура, одетая в черные облегающие брюки и короткую красную блузку. Она неторопливым шагом прошла по коридору и села рядом со мной, согнувшись и закрыв лицо ладонями.
- Ванда?! – тут же узнала я подругу из вражеского лагеря. – Ты тут какими судьбами?
Женщина поверула голову и посмотрела на меня. В ее глазах читалось нечто среднее между злобой и отчаянием. Казалось, мой столь элементарный вопрос сильно задел ее.
- А ты что, опять в «положении»? – улыбнувшись, спросила она, старательно пытаясь скрыть свои эмоции.
- Ну... – я развела руками. – Причем, сразу или тройней или четырьмя.
- Ну, МакКой и ювелир! – Она попыталась засмеяться, но заметно было, что после моих слов печаль в ее глазах стала еще более явной.
- Судя по всему, ты тоже пополнения ожидаешь? – Я подмигнула.
- Считай, что нет.
- Ты что же это, на аборт пришла?! – поразилась я. – Не думай даже!
- Я и не думаю. Я уже все решила, - ответила хладнокровно Алая Ведьма. – Вот, принесла врачу задаток перед операцией: двадцать тысяч.
- С ума сошла! – не сдержавшись, воскликнула я.
- Сейчас все очень дорого, – безразлично пожала она плечами.
- Я не о том: это же твой ребенок!
- Мне он не нужен!
- Как ты можешь так говорить?! Дети – великое счастье! Один ребенок в семье – это не ребенок! – пыталась убедить ее я. – К тому же, родишь – может, Вулкан хоть посмиреет. Пить меньше станет...
- Если бы я была уверена, что это от Ленса... – загадочно выдохнула дочь Магнита.
***
Ванда никогда не любила праздников. Особенно, дни рождения: они каждый раз напоминали ей о еще одном бесцельно прожитом на этой Земле годе и навевали множество воспоминаний, в ворохе которых с трудом можно отыскать хотя бы одно более или менее светлое. Так было и семнадцатого января этого года. Ванда сидела в своей комнате у окна и неспешно потягивала горячий шоколад из белой керамической кружки, утром подаренной сыном, когда в дверь постучали.
- Да! – крикнула она, слегка повернушись к двери.
- Ну, с Днем Рождения, сестренка! – в комнате пронеслось некое подобие вихря, который представляет собой Пьетро, когда использует свой дар.
- Спасибо, - абсолютно будничным тоном откликнулась Алая Ведьма.
- Это тебе! – брат протянул Ванде небольшую коробочку. – Поздравляю!
Женщина приняла подарок и неспешно открыла футляр. В нем оказались довольно скромные серебряные сережки в виде змеек, свившихся в кольцо.
- Как мило!– Ванда все так же неспешно встала и, подойдя к шкафу, что-то оттуда достала. – В таком случае, и я тебя поздравляю, братишка!
- Спасибо, - слегка поморщившись, но все же весело поблагодарил Ртуть, принимая из рук сестры-двойняшки подарок. – Симпотичный... галстук.
- Чем-то недоволен?! – спросила Ванда, надвигаясь на него.
- Нет-нет, что ты! – поспешно опровергнул он, инстинктивно отшатываясь назад и прикрывая лицо руками: никогда невозможно было понять, шутит ли Ванда или действует и говорит серьезно. – Очень даже мило!
- То-то же! – Ванда опустилась на свое место и, видя что брат не собирается уходить и хочет что-то сказать, посмотрела на него вопароситнльным взглядом.
- Послушай, Ванда, я тут подумал... – начал, наконец, Пьетро, пытаясь предугадать реакцию сестры по выражению ее лица, - может, нам собраться, отметить это дело...
- Отмечай, - Женщина безразлично пожала плечами, - мне-то что?
- Как это что?! Это и твой День рождения... Давно что-то мы не праздновали – надо как-то исправлять!
- Если тебе хочется праздника – пожалуйста, но меня в это дело не втягивай, - все тем же безразличным тоном отвнетила Ванда. – Мне лично ЧТО праздновать? То, что без году тридцать лет воздух копчу? Нет, братишка, спасибо. Это тебе есть, что вспомнить...
- Не, я не говорю, что по клубам тусить собираюсь! Так: поляну для своих накроем... Выпьем там, закусим... Что ты честное слово, как в трауре все время!
- А может, ты и прав, - внезапно переменила настроение Алая Ведьма. – Мне и вправду нужно развеяться!

Праздник состоялся вечером прямо в Пансионе, ведь Пьетро, в угоду сестре, хотел устроить тихое торжество «только для своих». Однако, к началу праздника в доме уже было полно посторонних: каких-то подозрительных парней - дружков Пьетро, - неизвестно к какой генетической расе принадлежащих, и сомнительного вида девушек, пришедших сюда, в надежде попасть на крутую вечеринку; вовсю играла громкая бессмыслекнная музыка. Двадцати девятилетняя женщина чувствовала себя чужой на этом «празднике жизни».  Одетая в роскошное, бордового цвета, платье с открытой спиной и до неприличия низким декольте; обутая в туфли на неимоверно высоком каблуке, и просто блистающая своей, немного холодной, траурной, красотой, «хозяйка праздника» стояла в стороне одна, покручивая полупустой фужер с шампанским и со стороны, как спектакль, обозревала веселье, творившееся в центре праздника. Принимать в нем участие не было ни настроения, ни желания как такового. Тут, проталкивась сквозь толпу приглашенных, к ней подошла незнакомая, как показалось сначала, блондинка с взъерошенным каре, одетая в расшитое блестками и стразами, облегающее по фигуре изумрудного цвета, платье, и, сверкнув белоснежной улыбкой, сказала:
- С праздником, Ванда! – Она протянула имениннице неупакованую, криво перевязанную тонкой бумжной, розового цвета, лентой коробку дешевых духов, добавив при этом: - Ух, ты с годами стала еще более устрашающей!
- Прости? - Ванда выдавила из себя подобие улыбки.
- Не узнала? - рассмеялась девушка. - Это я: Табита Смитт! Ну, Бум-бум! – по активной жестикуляции и слегка обиженному тону становилось ясно, что собеседница пытается сделать все, чтобы Ванда вспомнила ее, - Ах, ну да... Ты пришла в «Братство», я уже перешла к «иксам».
- В таком случае, что ты тут делаешь?
- Ну, знаешь, времена меняются, устои - тем более! В скорости я и от них ушла... - отмахнулась Бум-бум. - К тому же, меня Ленс пригласил...
- Значит, Ленс, - посмотрела Ванда в сторону мужа, - Ну, что ж, развлекайся.
- Не поняла... Ты так говоришь, словно у вас с ним что-то там такое... – гостья напрягла скудный запас мозгов, отыскивая в сознании подходящее слово, - грандиозное..
Ванду так и подмывало ответить, а еще лучше – применить силу и поставить на место эту напонятно откуда взявшуюся Табиту, но портить брату праздник и тратить энегрию на подобного рода девицу ей не хотелось. Да и присутствие невовремя «присоединившегося к разговору» Алана этому как-то не располагало.
- Ну, что, красотка, по винцу? - спросил он Табиту, обнимая ее за талию.
- Я только «за»! – хихикнула та в ответ, увлекаемая мужчиной в противоположный конец комнаты
«Сына бы постыдился! - прошипела себе под нос Алая Ведьма, наблюдая за тем, как муж, ни капли не стесняясь, лапает смазливую Бум-Бум и при этом еще осмеливается иногда посылать жене многозначительные, отнюдь не ласковые взгляды. – Хорошо хоть, он этого не видит!»
Не зная, куда себя деть от такой подлости, Ванда подошла к столу, накрытому вдоль стены и, протиснувшись между Слоном и Пиро, задумалась над выбором напитка.
«Очередного бокала шампанского, пожалуй, будет уже недостаточно, чтобы обмыть очередную измену и помянуть мою и без замужества пустоцветом отцветшую молодость, Что ж, Ванда, хорош был твой рассчет по молодости!» - ругала себя она, обводя глазами весь представленный ассортимент алклокогльных напитков в поисках чего покрепче. – Как проклятие над нашим родом! Хоть  не одной мне не везет в любви!»
Ее взгляд невольно упал на брата, весело болтающего с одним из товарищей. На вид он казался вполне счастливым, но, пожалуй, все в пансионе знали, как он все еще тоскует по Глории.
Вдруг, совсем внезапно взгляд Ванды выхватил из толпы тихо сидящего в уголке со скучающей миной Тодда. Он вольготно развалился в кресле, подперев ладонью одной руки подбородок и часть щеки, а в другой держа стакан недопитого красного вина, с отрешенным видом ловил языком мимо пролетающих мух и казался совсем несчастным.
«А что если не так уж и не везет?» - Повинуясь мгновенно проскользнувшей в сознании мысли и преодолевая чувство легкого омерзения, униженная женщина подошла к нему.
- Скучаешь? – заискивающе спросила она, легким движением руки поправляя прическу.
- Ванда! – при виде Алой Ведьмы лицо Жабы просияло, как будто он по-прежнему был тем нелепым подростком, каким предстал зрителям «Люди-Икс: Эволюция». – Ну, есть немного... – ответил он уже иным, поникшим, тоном.
- Я, если честно, тоже... – призналась она, взяв из рук Тодда фужер, и двумя пальцами вынув утонувшее в напитке насекомое, вернула его обратно, передумав пить. – Пойдем на кухню, поговорим. Что-то я устала от этого шума...
Удивлению бейвильчанина не было придела: он не мог поверить своему счастью, не мог поверить в то, что холодная неприступная Ванда, которой, как она не раз говорила, он был просто противен, и которую он безответно любил без памяти вот уже много лет, сама предлагает ему уединиться. Не зная, что ответить, он молча любовался ее доброжелательной улыбкой.
- Ну, что же ты молчишь? Идем! – повторила она. – Или, может, ты ждешь, пока я передумаю?
На лице Жабы все еще блуждала блаженная, счастливая улыбка, и только услышав слова Ванды о том, что она может передумать, он поверил в реальность происходящего и в четыре прыжка преодолел расстояние, отделяющее его от кухни. Ванда неспеша и незаметно для всех последовала за ним.

Пара сидела за столом на кухне друг напротив друга. Перед ними стояли нетронутые стаканы с искрившимся от света одной единственной лампы на дне виски. Оба в задумчивости молчали, смотря друг другу в глаза. Алой Ведьме, по ее утверждению, говорить не хотелось, а Тодду сказать было нечего. Так прошло несколько томительно-липких минут.
- Знаешь, сижу я, смотрю на тебя и думаю, - первым прервал молчание Жаба. – И что такого ты нашла в Вулкане? Ты такая красивая... нежная... Не пара он тебе, не па-ра!
- А ты, по-твоему, пара?
- И я не пара, - грустно отозвался он. – Но он же тебя совсем не любит и не уважает!
- А ты разве любишь? – усомнилась Ванда. – По-моему, здесь, в «Братстве», только одно на уме! Что у тебя, что у Ленса... Даже вон у Фреда и у того, наверняка!
- Нет. Я люблю тебя! По-настоящему люблю! – словно оправдываясь, воскликнул Тодд, - Я как тебя увидел, сразу понял – влип, жить без тебя не смогу больше!
- Да ладно тебе! Так сразу? – Ванда испытывающе посмотрела на него.
- Ну, да... Я тебе и Пьетро потому сдавал постоянно, и комплименты делать пытался... Даже один раз жизнь тебе спас, - начал он вспоминать давно ушедшие годы, - помнишь? Я тебя тогда даже поцеловать осмелился, а ты очнулась, спрыгнула с моих рук и пощечину влепила! Зато потом «спасибо» сказала... – Он сконфуженно улыбнулся. – Забыла уже, небось?
- Да нет... – Ванда сделала единственный небольшой глоток и этим опустошила стакан. – Помню! Потом еще поблагодарила за спасение! Ты потом неделю счастливый до одури ходил, как пьяный...
При воспоминании об этом случае, губы одной из могущественнейших мутанток вселенной тронула легкая улыбка. Ее всегда раздражало навязчивое присутствие Жабеныша в ее жизни; она всячески пыталась избавить себя от его общества, шибая головой о стены, высыпая на его голову киллограмы ругательств и оскорблений, избегала любого добровольного общения с ним, но, как ни странно, именно он оказывался рядом в трудные моменты, смозабвенно забыв все унижения, предлагагал помощь и, прекрасно зная всю правду, о чем в свою очередь лишь смтно догадывалась Ванда, позволял пользоваться собой как вещью, как орудием защиты. Алая Ведьма прекрасно знала о тех чувствах, что испытывал к ней Жаба, но он был настолько странен и неряшлив, что, несмотря на все свои самоотверженные старания, не мог вызвать в ней ничего большего, чем благодарность.
- Жаль, что это ничего не меняет... Ты ведь любишь Ленса...
- Да не люблю я его и не любила никогда! – поморщившись, призналась женщина. – Я просто тогда девчонкой была, из-за долгой жизни в казеном доме жизни не знавшей. Меня тяготила твоя любовь: в отличии от тебя я прекрасно знала, что между нами никогда и ничего не может возникнуть, ведь ты такой... слишком необычный. Но так же я понимала даже тогда, что не смогу вечно просто отшвыривать тебя, а серьезно играть реальностью и просто стереть любовь из твоего сердца было тогда еще слишком опасно для моей собственной жизни, и это я тоже прекрасно понимала. Мне было нужно, чтобы ты раз и навсегда отстал от меня. Тогда я и выбрала из всего нашего ассортимента кого поприличней и стала встречаться с Вулканом. Изначально я была не настроена на нечто серьезное и думала бросить его, как только удастся остудить твой слишком разгоряченный пыл, - Ванда вздохнула. – Вулкан, естественно, ничего об этом не знал (и, думаю, до сих пор не знает), а потому не понимал, почему за те полгода, что мы к тому времени были вместе, я ни разу не дала ему своего тела. Хотел бросить, но меня это, на тот момент, не устраивало, поэтому я и решила, что с одного раза при должной защите ничего не будет, и сдалась.
Тодд смотрел на Ванду ошалелыми глазами и с каждым новым сказанным ею предложением, его лицо все мрачнело и мрачнело. Видно было, что ему такая вот прозаическая и в то же время нелегкая правда, разрывала в клочья его жалкое сердце и оставляла глубокие кровоточащие разрезы на душе. Но тем не менее, он молча слушал, в то время как его недосягаемая возлюбленная продолжала говорить:
- Не знаю, что там произошло в ту ночь с защитой, и почему так вышло, но вскоре после произошедшего, я узнала, что у меня будет Алик. Я твердо решила рожать: возможно, подумала, что если тебя не остановило наличие у меня другого, то, может, остановит ребенок от другого. Становиться матерью-одиночкой в мои планы, однако, не входило, и я, сообщив «радостную весть» Вулкану, убедила подать заявление в ЗАГС. Остальное ты знаешь.
Голос Ванды затих и, слившись со звуками музыки, доносившейся из гостиной из-за закрытой двери, растворился в прошлом мгновении. Казалось, разговор был исчерпан. Тодд сидел неподвижно, глядя уже не Алую Ведьму, а куда-то в пустоту. Такой боли еще не испытывало его существо за всю жизнь: как в «ББ», так и в далеком, домутационном прошлом. Он с трудом сдерживал не по- мужски подступившие к горлу слезы. Разум приказывал ему возненавидеть женщину, умышленно ставшую причиной таких невыносимых страданий и теперь так легко, словно издеваясь, говорившую сейчас об этом ему прямо в лицо, но сердце и не думало слушаться. Поэтому, немного переварив полученную информацию и вернув себе возможность хоть мало-мальски адекватно мыслить, он задал единственный вопрос:
- Я всегда знал, что противен тебе, но неужели настолько, что ты до сих пор терпишь рядом с собой этого проходимца?!
- Нет. Сейчас уже дело не в тебе. И не во мне. Я просто не хочу оставлять сына без отца. Пока мы спим с Аланом в одной постели, он не смеет поднимать на него руку и даже проявляет отцовские чувства, но после развода... Он поклялся, что откажется от него.
- Брешет.
- Возможно, но от него, как и от меня, можно ожидать всякого.
- Слушай... это... – Жаба замялся и, казалось, не слышал последнего ответа. – Можно последний вопрос, прежде чем я от тебя отстану?
- Да можно и не последний, - пожала плечами дочь Магнита. – До конца праздника у нас, пожалуй, еще уйма времени.
- Неужели в тебе ни разу не шевельнулось хотя бы крохотное сомнение, в том, что между нами по определению не может быть ничего общего, кроме «Бейвильского братства»?
Этот вопрос покоробил Алую Ведьму. На секунду на нее нахлынула волна прежней ярости. Она вскочила, как ужаленная, со своего места, размашистыми шагами направляясь к двери, чтобы потом развернуться и кунуть Жабе ледяное, колкое «Нет!», но тут услышала смешок Табиты, и увидела в щель уже приоткрытой двери, как Вулкан пристроился к блондинке сзади и, медленно опуская брительку платья, целует ее в шею. Горькая обида и желание отомстить залило сознание женщины. Неслышно вновь притворяя дверь, Ванда развернулась лицом к потерявшему всякую надежду Тодду и, закусив нижнюю губу, ответила:
- Два раза.
- Когда?! – заметно оживился мужчина.
- Первый раз давно, еще до Вулкана, когда ты спас меня... Но ты тогда догадался съесть муху прямо у меня на глазах, и сам же все испортил!
- А второй? – Тодд просящим взглядом ловил каждое движение ее губ.
- А второй... – шепнула она страстно, надвигаясь на него и кладя руки ему на плечи, - прямо сейчас... И, я думаю, оба мы не упустим этот момент...

Смутные очертания комнаты, тени, отбрасываемые на стены уличными фонарями, приглушенные звуки техно, робкие поцелуи и ласки, жгучее чувство ообиды на мужа, но в то же время море удовольствия, сопровождаемое, правда, не слишком приятным солоноватым привкусом слизи – вот чем запомнилась Ванде эта ночь.
И лишь только утром, проснувшись в погрязшей в беспорядке полутемной комнате, на заляпаном постельном белье с жутким желанием принять душ, дочь Магнита осознала, чем все это может обернуться.
***
Ванда закончила свой рассказ. Мы говорили полушепотом, однако уже через пару минут разговора я стала чувствовать на себе заинтересованные взгляды других женщин в очереди.
- Так значит... – подытожила я, больше утверждая, чем спрашивая. – Это ребенок Тодда.
- Ну, может быть, и нет, - Накануне мы и с Лансом... Шестнадцатого числа.
- Но, как бы там ни было, тебе не кажется это слишком радикальным? Почему ты решаешь, должен этот ребенок жить или нет? Ты сильна, но не богиня.
- Брось нравоучения! Мы не дети, и должны понимать, что порой аборт – лучше, чем ребенок, заведомо обреченный на несчастье.
- Неужели тебе не жаль?
- Я долго думала перед тем, как пойти на это...
- Подумай еще. Тодд, разумеется, не лучший вариант, но все же. Да и порой, рождение ребенка – еще и способ уйти от проблем... Я не убеждаю, ведь когда-то сама была на твоем месте. И мне потом еще долго было больно.  В конце-концов, какая разница, кто его отец? Ты мать этого малыша и этого достаточно.
- Я не хочу этого ребенка и точка.
- Когда ты узнала?
- Почти сразу.
- Почему тогда пришла только теперь? – я испытывающе посмотрела на подругу.
- Эх, Эл, как бы мне не пожалеть, что я тебя послушала... – Ванда медленно поднялась с банкетки и пошла прочь.

О, да... Я бы тоже на ее месте Вулкана бы превратила в лужу крови и забыла вернуть в естественное агрегатное состояние Но у Вандюшки есть очень серьезный "стоп-кран", и зовут этот "стоп-кран" - Александр Максимов. А ради сына Алая Ведьма не то, что Вулкана - Гитлера бы стерпела:)

Ваши ставки, сеньор!

Выкладываю очередную главу своего бессмертного сериала. И, как всегда, с нетерпением жду отзывов
Глава 48
Еще месяц слизало, как кот сметану, время. Что произошло за минувший период? Да ровным счетом ничего! После той моей стычки с «Друзьями человечества» мир снова погрузился в сонную почти неподвижную негу, однако, как мне подсказывало мое чутье, еще не ставшее предвиденьем, теперь это ненадолго: homo sapiens’ы явно что-то затевают, и это «что-то» не останется без внимания мутантов, по крайней мере, США, а в особенности, конечно, Мистики с Магнитом и их «Братства». Генри, оставшись верным своему обещанию, практически запер меня в жилой части дома, и не только на тренировки, но и по магазинам не отпускает без сопровождения: все боится, что роды застанут меня в самом неподходящем месте в самое неудобное время, как это случалось со мной в прошлые разы. Первые дня три я пыталась протестовать, но вскоре поняла: он прав – и смирилась со сложившейся ситуацией.
Что же касается Пьетро, то в Марокко он так и не попал: опаздал на самолет, как бы комично это не звучало при его способностях. Слухи донесли, что Ванда, находящаяся в соседней комнате, услышала наш разговор и, зная упрямство брата, спрятала его документы так, что тот, даже с помощью своих способностей, перерыв все в доме, три часа не мог их найти. А когда нашел и прибыл в аэропорт, белый авиалайнер, медленно набирая в воздухе скорость, постепенно превратился в сливающуюся с облаками точку.

Был первый час ночи, когда от приготовлений ко сну меня отвлек голос профессора, зазвучавший одновременно из всех радиодинамиков, развешенных под потолком у входа в каждую комнату:
«Всем икс-менам собраться в штабе!» - велел он командирским голосом, и я, хоть и знала, что его слова по известной причине меня временно не касаются, резко поднялась со своего места и направилась по направлению к месту назначения.
Все икс-мены собрались, как обычно в такие моменты, за круглым металлическим столом, стоящем посреди огромного зала и внимательно смотрели на Ороро, за спиной которой на огромном плазменном мониторе мелькали кадры выпуска новостей, демонстрирующие пейзажи какого-то разрушенного поселения и парящего над всем этим с помощью электро-магнитых полей, Магнуса.
-...Просочилась информация, что руководство Геноши, совместно с «Друзьями человечества» начало работу над созданием очередной, более совершенной, модернизацией стражей, - продолжала говорить Гроза, не обращая внимание на мое появление в помещении. – И, как можете судить по представленной записи, Магнит не стал ждать, пока они эту работу закончат, и поднял мутантов Геноши на восстание с целью уничтожения завода, на котором ведется создание опытного образца.
-Ну и правильно сделал! – не сдержавшись, воскликнула я, садясь на свое привычное место. – А что, надо ждать, пока нас расстреливать штабелями начнут?!
Тем временем на экране среди мутантов, мельтешащих в общей толпе попавших в кадр восставших, легко угадывались знакомые лица участников «Бейвильского братства»: вот Слон выламывает двери камер и решетки фургонов для заключенных и швыряет их куда-то в сторону объектива камеры; Пиро поджигает остатки машин и, судя по мимике, смеется сумасшедшим смехом; Вулкан, при помощи своей силы заставляя раскалываться землю под ногами преследователей, готовил пути отступления толп сбежавших заключенных, а Пьетро отнимал у охраны их пушки. Давка, выстрелы обычного оружия; с неприятным звуком пересекающие воздух лазерные лучи, паника...
«Интересно, Ванда и Тодд тоже учавствуют во всем этом кошмаре?!» - почему-то подумалось мне.
Словно в ответ сзади одного из вооруженных до зубов охранников показалась невысокая мальчишечья фигура с чуть отрощенными темными волосами. Камера зафиксировала свой стеклянный глаз на нем, и на лице Шельмы, пожалуй, как и на моем, выступила мертвенная бледность: на своего врага с расширенными то ли от страха, то ли от недавнего применения сил зрачками, смотрел Алик.
-Элен, как ты можешь так говорить?! – голос Циклопа не дал моему воображению дорисовать исход событий. – Если они взорвут завод, волна накроет не только Геношу... Пострадают невинные, в том числе и сами мутанты. Да и не думаю, что правительство ничего не выдвинет в ответ. Гонения снова усилятся!
-А так, можно подумать, они на месте стоять будут! – пренебрежительно фыркнула я. – Зачем тогда модернизировать стражей?
-Прекратите! Не время спорить: мы должны остановить Эрика. – Остановил нас профессор, строго посмотрев на меня, - хотя бы потому, что он не станет довольствоваться малым. На задание отправятся: Циклоп, Логан, Джина, Гроза, Шельма, Гамбит, Зверь и Джубили. Я тоже отправлюсь с ними: возможно мне удастся уговорить Эрика обойтись «малой кровью».
Все, чьи имена были названы, встали из-за стола и направились к выходу.
-Элен, - продолжал в это время Ксавье, и я тоже приготовилась к выполнению задания, - останешься в особняке. Твоя задача – охранять учеников и быть готовой к любому исходу событий.
-Да, профессор, - покорно кивнула я, хотя внутри у меня все клокотало от чувства ненужности.
-В таком случае – все к самолету! – подытожил Циклоп. – А ты, Элен, и не вздумай там появлятся. На тебе, как-никак, дети.
-Не волнуйся, Скотт, я уже вышла из того возраста, когда готова была ни за что жизнь свою и чужую губить.
***
Пансион «Бейвильского братства», за час до нападения.
Ванда сидела на диване и читала какой-то журнал, когда услышала, как поворачивается в замочной скважине ключ.
«Ну, наконец-то, Рейвен вернулась... – подумала она с облегчением, - может, хоть она прекратит весь этот беспредел! И телефон оплатит!», но вскоре дверь открылась, и на пороге появился Магнит.
-Отец?! – вырвалось у Ванды.
-А ты кого ожидала увидеть? Папу Римского?! – попытался пошутить мистер Леншер. – Где все?
-Вулкан минут двадцать пришел пьяный – сейчас в комнате спит, а остальные на кухне сидят.
Не удостоив дочь и кивком головы, глава Бейвильского братства семимильными шагами прошел на кухню и, увидев, как члены организации мило чаевничают, крикнул:
-Встали все, быстро!
Фред Дьюк, он же Слон, едва не подавившись сэндвичем, тут же вскочил, опрокинув стул, почесал в затылке и пробасил:
-В чем дело, шеф?
-Готовьтесь к полету на Геношу!
-Как на Геношу?! – квакнул Жаба, едва не разлив чай. – С чего это?
-Да! – поддержал Пьетро. – С какой стати?
-С какой стати - не ваше дело! Ваше дело исполнять! – сказал Магнит негромким, но наводящим на определенне эмоции, тоном. – Разбудите, кто-нибудь, моего «зятька»!
-Не надо никого будить: я и так тут, - на пороге, шатаясь и повалившись в итоге на косяк, появился Ленс в семейных трусах.

Магнит еще раз оглядел свое войско: Мистика, спокойно точащая в стороне ногти; Ванда, рассмтривающая каталог детских вещей; Пьетро, с отрешенным видом сидящий с ней рядом; дожевывающий бутерброд Слон; Тодд, сидящий в углу и смотревший на Ванду, и храпевший в кресле Ленс.
-Да, не густо, - протянул Магнит. – Видно, что вы совсем потеряли форму! Ну, ничего – на поле боя вам так или иначе придется собраться! За мной!
Все послушно тронулись за лидером, все, кроме Алой Ведьмы, которая просто открыла им дверь.
-Ты что там замешкалась?! – возмутился он. – У нас нет времени на сборы.
-Но, отец... – выразительно произнесла Ванда, ударяя на последнее слово. – как я...
Мистер Леншер осмотрел дочь с ног до головы, а затем остановил взгляд на ее уже внушительных размеров животе. Несколько секунд он молчал, размышляя о том, что, пожалуй, в таком положении от нее не больше пользы, чем от каракатицы. Сила, конечно, многое значит, но без маневренности она – ничто, а тут о подобном и речи быть не могло.
-Хотя... – сказал он, помедлив, - сейчас ты действительно принесешь нам больше вреда, чем пользы. Оставайся!
-Я знала, что хоть на этот раз ты примешь здравое решение!
-Подожди! – тон Магнита вновь стал суровым. – Позови Александра!
-Алика? – всполошилась Алая Ведьма. – У него был трудный день сегодня. Он устал и сейчас спит!
-Ну, и?! – напирал мистер Леншер. – Ему уже скоро двеннадцать! Хватит уже за мамкину юбку цепляться!
В это время на лестнице послышался шлепанье босых ног: одиннадцатилетний внук Магнита спускался вниз, чтобы выпить стакан воды. Однако, услышав голос деда, он быстро спрятался за угол и затаил дыхание. Мальчик был уже не маленьким, но все же боялся деда, как огня. Вся детская душа трепетала под взглядом голубых, отдающих сталью, глаз.
Однако, Магнита было не обмануть. Он сразу же заметил движение и крикнул:
-Александр! Хватит прятаться, как блохастый щенок! Выходи, если ты, конечно, не трус! Или ждешь, пока я заставлю твою мать превести тебя за руку?!
Алик продолжал стоять неподвижно: все его тело сковал парализующий страх. Он беспомощно смотрел на Ванду, надеясь, что она поможет, ему, но та лишь мысленно сказала: «Делай, как он велит... Я не позволю ему сделать тебе больно.» Поняв, что мама не избавит его от встречи с дедом, Александр, бледнея от ужаса, подошел и встал напротив деда.
-Да, дедушка, - выдавил из себя паренек, стараясь не смотреть Магниту в глаза.
-Ну, что ж, - Магнит похлопал внука по плечу и холодно улыбнулся. – ты уже большой. Пора тебе встать на защиту наших интересов и доказать, что ты не зря родился моим внуком!
Алик стоял, лишь смутно догадываясь, чего ждет от него дедушка, но уже от одной мысли об этом неприятный комок сжал изнутри его горло, и отчетливо ощущались редкие, но сильные удары сердца. Не став ждать, пока мастер Магнетизма сам подтвердит догадки, Александр, собрав всю волю и силы в кулак, поднял голову и пристально посмотрел ему в глаза. Зрачки тут же «растеклись» на всю радужку, и неопытный подросток вошел в разум своего могущественного деда, после чего в страхе отшатнулся и умоляющим взглядом посмотрел на Алую Ведьму, тихо прошептав одними губами:
-Я не хочу: мне страшно! Я не пойду!
-Пойдешь! – Магнит с силой схватил худенькую руку мальчика и вывернул ее, причинив тем самым сильную боль. Алик стиснул зубы, но не закричал,
-Отец! – Ванда вскочила с дивана и собой отгородила сына от серьезно настроенного Эрика Леншера. – Он слишком мал для боев! Он дрался только в школьной секции по вольной борьбе, да и то с переменным успехом!
-Этого вполне достаточно. Ты и Пьетро были ненамного старше, когда вступили в организацию Братства, - все тем же холодным тоном проговорил Магнит. – Вот родится младший – с ним и нянчись. А Александра не порть: он уже и так становится «маменькиным сынком».
-Я не маменькин сынок! – От слов деда в груди мальчика все заклокотало от обиды. – Мне просто страшно вступать в бой: я всем все испорчу!
-А это, мальчик мой, не в твоих интересах. Ну, если ты так боишься, то можешь остаться, - мистер Леншер сказал это спокойным тоном, но что-то в его интонации подсказало одаренному мальчику, что не время вздыхать с облегчением, - но тогда мне ничего не останется, кроме как вовлечь в эту кровавую мясорубку Ванду.
Алик судорожно сглотнул и бросил молниеносный взгляд на мать. Он знал, что в бою Алой ведьме нет равных, но он так же знал, что его маленький братик или сестренка может вот-вот появиться на свет, и если это произойдет на поле битвы или в плену у людей, то сам Алик может одновременно лишиться и матери, и того родного человечка, что находится в ее утробе. Сжав кулаки, зажмурив глаза и всеми силами стараясь перебороть душивший страх и подступившие к глазам слезы, одиннадцатилетней подросток посмотрел на деда с видом побежденного и, стараясь выглядеть как можно более мужественней, сказал:
-Не трогай маму! Я согласен!
-Во-от, верное решение, сынок! – заголосил из угла Вулкан, воздев кверху указательный палец и врядли понимая, о чем шла речь.
-Но, - Ванда решила использовать свой последний шанс на спасения сына от опасности первого боя, - мне нельзя сейчас оставаться одной: схватки могут начаться в любую минуту.
Магнит презрительно посмотрел на дочь, словно она была не более чем помехой его совершенному плану, но быстро адаптировавшись в изменившихся обстоятельствах с усмешкой произнес:
-И ты думаешь, этот ребенок сможет помочь тебе в этом случае? Да он испугается и убежит. Не так ли, Александр? – Магнит унижающим взглядом указал на внука.
-И тем не менее. Если роды действительно начнутся в отсутствие кого-либо в доме, возможно, я не смогу даже «скорую» вызвать.
-Ну, что ж, уговорила, - поморщился Магнит, - Вулкан, останешься сторожить будущего ребенка.
-Я не оставлю Ванду с этой пьянью! – встал в позу Жаба. – И ребенку он никто: это от меня Ванда ребенка ждет!
-Молчи, дурень, молчи, - сквозь зубы процедила Алая ведьма, - что за бред ты несешь?
-Дрянь! – Вулкан рванулся к жене и хотел ударить, но она вовремя откинула его в сторону.
-Значит, говоришь, ты папаша? – совершенно спокойно спросил мистер Леншер.
Жаба согласно проквакал нечто невразумительное и, мысленно прося не убивать его, посмотрел на Магнуса.
-Тем лучше! От Вулкана в бою пользы куда больше! – С этими словами Магнит вышел.
Мистика подошла и незаметно для всех сжала руку падчерицы, тем самым выражая немое сочувствие.
-Не волнуйся за Алика: я за ним присмотрю.
***
С отбытием команды на задание, в особняке стало невыносимо тихо. Стараясь не шуметь, я обошла детсадовский корпус и те комнаты дома, где спали дети. Все было спокойно и мирно. Возвращаясь к себе со смутным предчувствием, что уснуть мне так и не удастся, я увидела лучик света, выбивающийся из-под двери в спальню Лиландры и Ксавье.
«Значит, Лелка тоже еще не спит...» - решила я и, постучавшись, заглянула внутрь.
Императрица, одетая в шелковый розовый халат с белыми манжетами и поясом, сидела перед зеркалом и аккуратными движениями разравнивала перья на голове.
-Тоже не спится? – спросила я.
Лиландра, вздрогнув, отстранилась от зеркала.
-Ой! – вскрикнула она, хватаясь за сердце. – Эл! Напугала!
-Прости, - извинилась я. – Просто прохожу мимо, вижу – свет горит. Вот и решила заглянуть.
-Ну ты и подкрадываешься! – продолжала свое Лиландра. – И так вся на нервах, а тут еще ты! У меня чуть инфаркт не случился!
-Я извинилась, если что, - напомнила я. – А что, все так плохо?
-Да вообще уснуть не могу: за Шарля волнуюсь... Ведь знаю, что все, скорее всего, обойдется, а нервы...
-Да кому ты объясняешь?! У самой коленки трясутся, – Я слегка прислонилась боком к стоящему рядом шкафу. – Может, пойдем тогда, чайку-кофейку выпьем, а?
-А пойдем! – махнула рукой она.
Через десять минут мы уютно расположились за столиком на кухне. Напротив стояло по кружке горячего чая с мятой и мелиссой.
-Ну, вот зачем, скажи мне, он туда отправился?! – возмущенно спрашивала меня правительница Ши’ара. – Будто без него там не обойдутся! Все старается заключить перемирие с Магнитом! Ну, это же уже смешно!
-Да профессор не дитя малое – соображает, что к чему, - несколько безразлично ответила я, - а вот как в «Братстве» ребенка на бой могли отпустить, у меня из головы не идет. А поколечится, чего доброго?
-Ты про Алика?
-Ну да.
-А знаешь, может, оно и правильно, - спокойно ответила Лелка. – Сколько ему?
-Шестнадцатого двеннадцать будет...
Слабо капающий все это время дождь стал усиливаться вместе с порывами ветра и вскоре превратился в настоящий ливень. Я подошла закрыть окно, чтобы не залило, и тут мне показалось, что в темноте мелькнули несколько фигур. Сев на место, я не могла оторвать взгляд от окна. Лиландра что-то ответила, но я не расслышала ее слов.
-Ты чего? – обеспокоенно посмотрела на меня женщина.
-Слушай, к нам, кажется, кто-то проник.
-Да не может быть: сигнализация бы сработала!
Но не успела я что-либо возразить, как в дверь тихо не то чтобы даже постучались – поскреблись. Мы с Лиландрой обескуражено переглянулись, и я, с ее немого согласия, осторожно, готовая к атаке, двинулась к двери. Передо мной, выхваченные из темноты светом, горевшим в гостиной, предстали трое: женщина лет около сорока-сорока пяти с короткими иссиня-черными волосами в каком-то изодранном топике и джинсах и повязкой на один глаз и плотного телосложения невысокая старушка в очках, одетая в желтый свитер, коричневую длинную всю в заплатах юбку с красным платком на голове - держали под обе руки молоденькую, примерно моего возраста, худенькую девушку с длинными блондинистыми волосами, зеленой кожей и неестественно большими синими глазами. Босая и одетая в какое-то тряпье, бывшее, видимо, когда-то платьем, девушка едва держалась на ногах и беспрестанно кашляла. Эти звуки заставляли сжиматься сердце.
-Калисто, королева морлоков, - представилась грубоватым грудным голосом женщина с повязкой на глазу прежде, чем я успела как-то среагировать на их появление. – Нам нужен Зверь!
-Его сейчас нет, - категорично ответила я и хотела было выгнать непрошенных гостей, но тут мой взгляд помимо моей воли задержался на бедной девушке, и я отступила на несколько шагов назад и в сторону, без слов приглашая пришедших пройти в дом. – Что вам от него нужно?!
-Наша девочка серьезно заболела, - необычайно мягким голосом произнесла старушка, взглядом указывая на девушку, которая в это время, задыхаясь от очередного приступа кашля, выплюнула в ладонь крупный сгусток крови, - и только доктор МакКой может ей помочь...
-Но его сейчас нет, и я не знаю, как скоро он вернется, - немного виновато оповестила я. – Почему бы Вам не отвести ее в больницу?
-Мы уже были там! – презрительно выкрикнула Калисто. – Врачи отказали нам, потому что у нее нет документов.
-Мне очень жаль, но Генри правда сейчас нет... И я не знаю, вернется ли он до утра.
Девушка, которую мы усадили на диван, впервые за все это время подняла на меня глаза, полные слез и усталости. Щеки ее горели, дыхание обдавало нездоровым жаром.
-Я слышала, жена Зверя – волшебница, - севшим голосом с совершенно детской интонацией, - и может лечить зельями...
-Да, я могу приготовить зелье, которое немного облегчит симптомы, но оно не вылечит болезнь.
-Пошли, бабушка, - она схватила ослабевшей рукой ладнь старушки, - я же говорила: икс-мены нам не помощники. Я хочу умереть дома...
Сделав огромное услилие над собой, она встала и упала бы снова, если бы старушка не подхватила ее. Калисто так же направилась к выходу, прожигая меня взглядом.
-Стойте! – окликнула их я. – Я не отказывалась помочь! Я лишь сказала, что зелье не вылечит, но это правда!
-Тогда... – голос девушки вновь был прерван кашлем, она задрожала в ознобе. – ничего нам не надо... Я просто умру скорее...
-Как тебя зовут? – спросила я.
-Марианна.
Услышав это имя, я передернулась. Перед глазами четко встал кадр из мультсериала: маленькая, лет пяти, девочка с такой же светло-зеленой кожей, огромными синими глазами и растрепанной светлой стрижечкой каре. Ее показывали в серии, приуроченной к Рождеству или Новому году. Тогда заболел ее старший брат, и морлоки, как и в этот раз, обратились за помощью к икс-менам. Тогда Марианна была доброй и наивной девочкой, восхищающейся какой-то единственной ободранной веткой с нанизанным на нее осколком синего шарика вместо елки, и даже не знала, что такое чудеса, а когда они с братом получили в подарок игрушки, не могла на них налюбоваться. Мне тогда она сразу приглянулась, и в душе появлялся какой-то трепет, когда я вспоминала об этой малютке.
И вот сейчас передо мной находилась уже взрослая девушка, моя ровесница, измученная нищетой и болезнью, возлагающая на меня ту надежду, которую я так жестоко убила. Но ведь я говорила правду – зелье не вылечит болезнь, тем более такую запущенную, а лишь снимет симптомы, причем нельзя предсказать, приостановит ли оно течение заболевания, или оно продолжит прогрессировать. Ясно, что квалифицированную помощь тут может оказать только врач, причем сделать это надо было немедленно.
-Мариана, послушай... – от чувства беспомощности горло сжал удушающий комок. – Ты не умрешь! Я сварю зелье, ты выпьешь его, тебе станет легче и мы отвезем тебя в больницу. Ты обязательно поправишься!
-Не морочь девочке голову! – королева морлоков вскочила и ткнула мне в грудь острым укзательным пальцем. – Мы уже были в больнице – нам отказали. Так что, если не можешь ее вылечить, так не мучай!
-Запомните раз и навсегда, - твердо произнесла я, не реагируя на этот вызывающий жест, - мне легче отказать самому близкому другу, чем пообещать то, с чем я заведомо не справлюсь. Если я сказала, что на этот раз в больнице окажут должную помощь, то я с ними не знаю что сделаю, но им придется исполнить свой врачебный долг!
Не желая слушпть возражений, я резко развернулась, и не успел никто ничего прознести, как я была уже на кухне.
-Что там? – увидев меня, Лиландра поставила кружку на стол и встала, готовясь меня защитить.
-Это морлоки. Они просят помощи, - ответила я, подходя к рабочему столу и доставая из шкафа над ним нужные коробочки с травами и некоторыми магическими ингредеентами. – Сходи, пожалуйста, в студенческое крыло, на склад, принеси комплект чистого постельного белья и отдай морлокам: пусть постелят девушке в гостиной на диване. А я должна приготовить зелье.
-А что с этой девушкой?
-Не знаю, но что-то серьезное: у нее жар, и она кашляет кровью...
-Ты смотри сама не подхвати заразу, - покачала головой императрица. – В твоем положении это может быть втройне опасно.
-Знаю, - коротко ответила я. – Пожалуйста, сделай как я прошу: нам каждая минута дорога.
Лиландра ушла, а я продолжала заниматься зельем, молясь про себя только об одном: хватило бы времени. Через пятнадцать минут я вернулась в гостиную с ковшиком дымящегося отвара. На дивне в самой неестественной позе расплосталась Марианна. Глаза ее были плотно сомкнуты, ссохшиеся покрытые коркой губы жадно раскрыты, голова запрокинута, одна рука была свешана с дивана, волосы разметаны по подушке, грудь не вздымалась.
-Она мертва, - тихо произнесла старушка, склонив голову.

-Не может быть! – поставив сосуд с отваром на столик перед телевизором, я кинулась к Марианне.
Голову сковало, словно железным обручем, ладони и стопы в миг стали холоднее льда и на них выступил пот. Мысли путались, и к горлу подступил неприятный комок, захотелось плакать.
«Неужели опоздала?! - билось в мыслях, когда я склонялась над ней и приложила два пальца к сонной артерии девушки. – Нет. Пульс есть! Слава Богу!»
-Жива! Просто без сознания, - констатировала я.
После этого я застелила грудь девушки чистой белой салфеткой, принесенной с кухни, и, осторожно приподняв, начала осторожно вливать ей в рот зелье. Прошло несколько секунд, и веки девушки задрожали, она начали пить сама. Опустошив ковшик до дна (там было совсем немного целебной жидкости), девушка расслабленно опустилась на подушку.
-Как ты? – тихим голосом осведомилась я.
-В голове все кружится... Кто Вы?
-Это я: Элен, - терпеливо ответила я. – А со мной твоя бабушка и Калисто. Ты все еще в «Центре образования для одаренных детей и подростков», но скоро мы отвезем тебя в клинику...
-Не надо... в клинику... – Марианна схватила меня за руку, и по ее щекам покатились крупные бисеринки слез. – ТАМ так хорошо... Светло... Тепло...
-Где это «там», детка? – запричитала старушка.
-ТАМ, - Марианна, совсем как ребенок, подняла глаза к потолку, имея в виду нечто возвышенное.
-Нет, Марианна, тебе еще рано туда, - улыбнулась я, понимая, о чем она говорит, - ты обратилась ко мне за помощью, и теперь сделать все, чтобы ты выжила – мой долг.
Марианна выдернула у меня руку и отвернулась. Видимо, не так уж ей и нравилась эта жизнь, и чистилище уже показалось ей раем. А может, болезнь прогрессировала уже давно и она уже устала мучиться? Ответа я не знала и не хотела знать. Я смотрела сейчас на бедную измученную болезнью взрослую девушку, а видела пятилетнего ребенка с открытой улыбкой и наивным взглядом.
«Она должна жить! – твердо сказала я себе, точно имела право управлять человеческими судьбами, - и я сделаю все от себя зависящее, чтобы так оно и было!»
-Что вы стоите? – необоснованно резко спросила я у морлоков. – Действия зелья хватит часа на два, после чего она, в лучшем случае, вновь впадет в беспамятсво! За это время надо успеть отвезти ее в больницу.
-Я никуда не пойду... Я устала... – продолжала гнуть свою упрямую линию Марианна.
-Детка, Ведьма права, - склонилась над ней бабушка, и мне показалось, что из глаз этой пожилой женщины вырвалось нечто наподобие желтых молний.
-Хорошо... – неожиданно легко согласилась девушка.
-Я провожу вас к машине, - кивнула я Калисто, доставая из кармана ключи недавно преобретенного поддержанного «Пикапа», - и, поведу, естественно, тоже я...

-Так, послушайте, доктор, - Я посмотрела на бейджик, прекрепленный к карману на халате врача, -  Редвол. К вам поступила пациентка, и она при смерти! Вы, как врач, обязаны принять ее и оказать помощь!
-Но она мутант, к тому же, у нее нет абсолютно никаких документов! Даже элементарного паспорта! Поймите Вы меня, я – простой врач – не главврач и даже не зав отделения. Ну, - Врач положил руку себе на грудь, - ну, не могу я брать на себя такой риск для клиники.
Вот уже полчаса я билась со среднего возраста оридинатором, встретившим нас в приемной. По его бархатно-карим глазам было видно, что человек он был добрый, но... все же – человек. Все, что связано с мутантами было выше его понимания. Любые люди с активными сверхспособностями, а тем паче отличающейся от стандарной внешности, если не навевали страх, то были неприятны, как и все неестественное. Да, он был врачом, и ему, наверняка, приходилось так или иначе иметь дело с пациентами-мутантами, но, похоже, лишь по распоряжению начальства. Сейчас он имел дело с Марианной – девушкой, у которой не было не только страхового полиса и амбулаторной карты – даже паспорта и метрики, или иных документов, юридически закрепляющих твое существования в этой Вселенной – и, по его разумению, не имел никаких обязательств перед тем, кого просто не существует. Однако, что бы там не говорили бездушные бумажки, девушка-морлок существовала. Она лежала на низкой банкетке, положив голову на колени «бабушки», в полусознании-полубреду, и была дорога каждая секунда, чтобы существование это не завершилось самым скорбным образом: как только действие целебного отвара пройдет, из состояния спутанного бреда она может впасть в кому или того хуже – умереть.
-Как подчиненного, я Вас прекрасно понимаю: сама под начальством хожу и иницативу особо не проявляю, - Я решила действовать миром, до тех пор, пока это возможно. – но и Вы поймите: Вы не только подчиненный, а еще и врач! Где же благородство?! Вы «Клятву Гипократа» давали?
-Да не могу я ее без документов принять! – твердил свое он. – У нас это неположено. К тому же, она с мутацией.
-Не положено – положите! – выплюнула я, срываясь на грани нецензурной брани. – А то, что она – мутант, дела не меняет! Я, между прочим, тоже не обычный человек, и могла бы Вас по-другому заставить выполнять свой непосредственный долг, но, как видите, стою и трачу на уговоры драгоценное время!
-Как? И Вы?!! – доктор Редвол оглядел меня с головы до ног.
-Слушайте, у Вас совесть есть или как? Девчонке двадцать лет! Ей еще жить и жить: встречаться-влюбляться, замуж выходить, детишек рожать, а Вы... – напирая тоном почти на каждое слово,я смотрела в упор на врача. – Конечно! Что вам до «каких-то там» мутантов! Дома-то, небось, семья ждет, а то что молодая, еще не  пожившая как следует, девушка умирает – так пусть?! Не ваше дело?!
-Но правила не для красоты писаны, - пытался оправдаться врач, - не изучив запись в амбулаторной карте, нельзя предсказать, как лечение повлияет на измененный генотип пациента.
-Зря мы только Марианну измучали, - подскочила Калисто, и отстранив меня от мужчины, словно на прощание схватила его за горло. – Люди всегда были и будут бессердечны даже к умирающим мутантам!!!
С выражением глубокого презрения Калисто разжала руку и, уколов ошарашенного мужчину невыносимо режущим взглядом, развернулась и пошла прочь.
Не знаю, хотела ли королева морлоков действительно уйти или только психологически давила на бездушного врача, но ее действия привели к должному результату.
-Хорошо, - резко отозвался он, бросив брезгливый взгляд на Марианну, - но учтите – в случае осложнений по «сверхестественной» части, я не несу никакой ответственности.

Прошло около двух часов. После того, как мы уговорили врача, Марианну тут же увезли в реанимацию, как и прежде, не давая никаких гарантий. Бабушке девушки (ее, как я узнала, звали Анна-Ли) разрешили подняться на этаж, где располагалось отделение, нас же с Калисто попросили подождать в приемной, но последний факт меня почти не волновал. Я стояла при входе в клинику около автомата с напитками и неспешно потягивала «Колу», когда со второго этажа спустился Тодд, поигрывая четвертаком.
-Нервы, нервы, - бормотал он себе под нос, подходя к автомату, но не поднимая при этом головы. – Интересно, здесь есть пиво?
-Ты мне? – спросила я.
-О, Ведьма, а ты-то тут зачем? – удивился Жаб. – Что-то не похоже, чтобы ты того... рожаешь...
-А ничего такого и нет, - пожала я плечами, - просто попросили тут похадатайствовать за одну девушку из наших.
-Из Иксов, что ли? – квакнул он.
-Нет. Для меня все мутанты – «наши», ну, чтоб это слово не употреблять.
-Не любишь мутантов?!
-Мутантов люблю – слово это нет. Оскорбительно, - отмахнулась я.
-Понятно, - Тодд слегка поморщился. – Ты не знаешь, тут пиво продают?
-Это же больница! Тут только вот, - хмыкнула я, пнув ногой ни в чем не повинный автомат, отчего из его недр вывалилась парочка монет. – А тебе так невтерпеж?
-Да не то, чтобы очень, просто тут вот какая штука, - квакнул он, проводя меня к банкетк, и начал рассказывать.

Как только «Братство» покинуло Пансион, Тодд закрыл за ними дверь на пару оборотов ключа и с хозяйским видом сел на диван, рядом с Вандой. Дочь Магнита сидела опустив голову и, обхватив ее ладонями, едва уловимыми движениями пальцев массировала виски.
-Не волнуйся, Ванда! – Жаба ободряюще положил руку ей на плечо. – С Аликом все будет хорошо! Мистика же обещала, что присмотрит за ним.
-Знаю. Теперь меня волнует еще и другое...
-Что же? – спросил он, подвигаясь ближе.
-Зачем ты сказал Магниту, что мой ребенок – от тебя?! – спросила она, скидывая его руку со своего плеча.
-А разве это не так?! – искренне удивился он.
-Не важно! – она отодвинулась чуть дальше, и в голосе стали проскакивать прежние презрительные нотки. – Ты понимаешь, что подставил меня?! Ленс не простит мне измену!
-Ванда, да что ты такое говоришь?! – все больше изумлялся Талански. – Да ты мир можешь изменить одним щелчком пальцев:усилием мысли, - а боишься какого-то Ленса?
-Кто тебе сказал, что боюсь! Просто я, в отличии от некоторых, думаю о близких, о сыне... Если мы с Вулканом расстанемся, мальчик лишится отца, несмотря на то, что будет жить с ним под одной крышей.
-Да зачем Алику такой отец? – пытался привести доводы Жаба. – Что есть, что нет... Даже если Вулкан откажется от родительских прав – я буду любить Александра, как родного. К тому же, мальчик немаленький, и все понимает.
-Как бы там ни было, ты не имел никакого права лезть в это! – Ванда, как когда-то еще в подростковом возрасте, откинула от себя Тодда с помощью своих сил. – Ладно, пойду на кухню, сделаю кофе: не хочу ложиться, пока ребята не вернутся, и я смогу убедиться, что с Аликом все хорошо. – с этими словами Ванда прошла на кухню.
Тодду понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя после ментальной атаки, и когда он, наконец, смог встать с дивана, с кухни уже доносился звон посуды. Ванда всего лишь возилась с приготовлением бодрящего напитка, но по характерным отзвукам было понятно, что Алая Ведьма вошла не в лучшее расположение духа. Поняв это, Жаба решил загладить свою вину. Ванда стояла около рабочего стола и заливала дымящимся кипятком растворимый кофе.
-Ванда, ну, прости меня, я не подумал, сгоряча сказал, - сказал он виновато.
-А ты вообще когда-нибудь думаешь?! – подавшись чуть вперед, дочь Магнита высвободилась из ее объятий.
-Да, я виноват, но я же тебя давно люблю... Неужели то, что было между нами в ту ночь, ничего не значит?
Алая ведьма резко обернулась. На ее вновь отразилась гримаса ярости и непризни. По нехорошему огню, зажегшемуся в глубине глаз и по заметно расширившимся зрачкам можно было судить, что она готова к атаке и, на этот раз, она не ограничится лишь «легким предупреждением». Жаба на всякий случай отпрыгнул чуть дальше. Она занесла руку для решающего паса, но вдруг...
-А-а-ай, - протяжно застонала она, одной рукой хватаясь за живот, а другой – шаря рукой по поверхности стола, ища за что зацепиться.
-Что?! – Жаба округлившимися глазами посмотрел на женщину.
-Схватки, - простонала Ванда, - схватки начались...
Тодд несколько секунд непонимающе смотрел на нее, тцго соображая, как реагировать, а затем – в панике метнулся к телефону.
-Ты только не волнуйся! Сейчас докторов вызову – и все будет хорошо! – кричал он ей из гостиной. – Черт! Отключили!
-Что там? – Ванда медленно, цепляясь рукой за все предметы, добралась до дивана и села.
-Опять твой братик все деньги на звонки в Марокко потратил! Счета огромные, а денег их оплатить, нету.
-Ты на моего брата все не вали! – пригрозила Алая Ведьма, несмотря на то, что в наступившем состоянии не могла ничего сделать. – Скажи лучше, как нам выкрутиться.
Похлопав по карманам своих потертых и порванных джинсов, Тодд извлек оттуда мобильный. Быстро пощелкав клавишами, он приложил аппарат к уху и тут же снова выругался, на этот раз словом средней степени нецензурности.
-И что на этот раз?.. – В глазах Алой ведьмы уже появились легкие признаки страха. – Ай...
-Батарейка сдохла, - Жаба кинул телефон в стену. – Но ты не волнуйся, мы найдем, как выйти из ситуации.
Только отточенная годами выдержка позволила Ванде не начать панику. Рожать в Пансионе без посторонней помощи радостной перспективой не было. Она старалась успокоиться и не сбивать дыхание, пока Жаба бесцельно ходил из угла в угол, пытаясь придумать что-нибудь стоящее. В такой напряженке прошло еще минут пять. И тут, в очередной раз подойдя к окну, он решил ненадолго остановиться и успокоить нервы пейзажем, и его взгляд вырвал из темноты то, что могло их выручить.
-Пойдем, Ванда, - он подошел к дочери Магнита, помог подняться и аккуратно повел к двери.
-Что ты задумал?! – Голос Ванды по-прежнему выдавал напряженность.
-Не надо паниковать, все будет хорошо, - успокаивал Тодд женщину, хотя сам больше всего на свете сейчас боялся, что роды придется принимать ему. – Осторожно... Ступенька...
Под проливным дождем они вскоре добрались до темно-голубого с двумя широкими сходящимися книзу белыми полосами на капоте спорткара.
Ванда посмотрела на парня с подозрением, ехать в такую погоду...
-Тодд, ты псих!
Он посмотрел на сдерживающую боль женщину:
-Ванда, не дури... тебе в больницу надо, а я водить умею.
-Да, и когда же ты последний раз водил?
Жаба задумался.
-Давно, - наконец, сказал он.
-Я бы сказала, очень давно, а это -  машина Пьетро, да и притом новая. Он тебе за нее шею свернет, - продолжала женщина, пока вновь подступившие схватки не заставили ее замолчать и от боли сжать зубы.
-А мне наплевать, пусть хоть ноги с руками пообрывает, - резко сказал Тодд, наблюдая за мучением любимой женщины, - Садись в машину, быстро.
Алая Ведьма, не ожидая такого резкого тона от робкого жабенка молча села в автомобиль.
Ночное шоссе встретило их малым потоком машин, но скользкой дорогой, не дающей возможности пренебречь ПДД без опасности для Ванды и рождающегося ребенка, поэтому приходилось ехать на довольно низкой скорости, а роды обещали быть скоротечными...
-Тодд, я уже не могу!!! – закричала Ванда после часа езды.
-Потерпи, милая, мы уже подъезжаем! – квакнул Жаб, резко выруливая во двор больницы.

Закончив рассказ, мистер Талански смял в руках жестяную банку из-под «Пепси» и стал просто переминаться с ноги на ногу.
-Да не переживай ты так! – Я похлопала друга по плечу. – Все же обошлось? Вы успели доехать?
-Ну, да... – неуверенно протянул Тодд.
-Она в дороге не родила?
-Какие ты страшности говоришь! – осадил меня он. – Нет, слава богу!
-Ну и все тогда! И успокойся!
-А я и... – начал было он, но тут в приемную спустился доктор Редвол.
Он спросил, кто здесь является родственником поступившей Марианны Мэрлоук, как зарегистрировали нашу Марьяшку. Родственницей я не являлась, но решив не объяснять все тонкости врачу, отозвалась.
-Ну, как Марианна? – развернувшись к доктору, обеспокоенно спросила я.
-Отойдемте, - коротко ответил он и повлек за собой в сторону, где на кушетке сидела Калисто. Завидев нас еще издали, она встала и сделала пару шагов навстречу.
-Ну, что, док?! – спросила она с небольшой угрозой в голосе. – Она будет жить?!
На лице доктора отразилась гримаса неприязни и страха, он поправил воротник халата, слегка помотав головой.
-Что я могу сказать? Жить она будет, - осмелился начать он после всех проделанных манипуляций. – Нам удалось снять крис, и сейчас состояние пациентки стабильное. Если так пойдет и дальше, думаю, через сутки ее переведут из реанимации в обычную палату.
-Мне не интересно, когда и куда ее переведут, - прервала его королева морлоков, - мне интересно, когда она будет здорова!
-При благоприятном стечении обстоятельств выписка может состояться недели через три либо месяц, - уклончиво ответил врач, - но о полном выздоровлении говорить еще слишком рано...
-За что Вам диплом давали?!! – женщина с повязкой на глазу толкнула мистера Редвола в грудь так, что он слегка пошатнулся.
-Калисто, не распускай руки: это в наших же интересах! – осадила ее я. – Извините, доктор, - обратилась я уже к медику.
-Я вполне понимаю Вашу напряженность, - продолжил он, расправляя халат и уже едва сдерживаясь, чтобы не вызвать охрану, - однако, стоит понимать, где Вы находитесь и с кем раззговариваете. И должны быть благодарны за то, что я спас жизнь вашей родственницы.
На лице предводительницы «слишком мутантов» все еще сохранялось ожесточенное выражение, однако она отступила на шаг и спокойно посмотрела на врача.
-У девушки запущенная форма туберкулеза, поэтому давать более глобальные прогнозы весьма сложно, да и необходимости в этом я не вижу: все будет зависеть от выносливости организма и благоприятности окружающей среды, - тем временем продолжал он. – Как я уже говорил, крис миновал и на некоторое время ее жизнь находится вне опасности. Как только больная окончательно придет в себя и немного окрепнет, мы хорошенько обследуем ее и начнем проводить терапию. По ее окончании, лечение можно будет проводить амбулаторно, то есть на дому.
-А можно ли уже сейчас дать какие-либо общие рекомендации, - спросила я, пока Калисто вновь не выдала что-то оскорбительное, - или для этого требуется более детальное обследование?
-Ну, почему же? – доктор слегка улыбнулся. – Общая картина вполне ясна. После выписки девушке особпенно потребуется повышенный уход, хорошее питание и чистый воздух. Возможно, имеет смысл отправить ее в оздоровительный санаторий или загород. И, да, - добавил он после некоторого молчания, - никаких сырых помещений с высокой влажностью: это может вновь усугубить течение болезни. А теперь, извините, меня ждут другие пациенты.
И он скрылся вглубине больничных коридоров. Калисто посмотрела на меня, и в ее взгляде читался вопрос: «А сможет ли Марианна после всего этого остаться в стану морлоков или же ей придеться пожертвовать?». Почувствовав себя неловко под этим тяжелым вопросительным взглядом, я лишь пожала плечами и направилась к выходу.
-Ну, все от меня зависящее я сделала, - бросила я королеве морлоков, уходя. – Пойду домой: надо бы отдохнуть...
Уже на выходе меня едва не сбил с ног Жаба, с безумно счастливой улыбкой тащащий за собой огромный букет цветов.
-Эл!!! – воскликнул он, обозревая мой недовольный взгляд. – Представляешь, Ванда мальчика родила!!! У меня – сын!!!

Ну, нельзя же его постоянно эксплуатировать?